Хозяйка поставила на середину стола несколько больших тарелок и блюд, разные чашечки с незнакомыми гостю яствами, потом водрузила на подставленную дочерью деревянную дощечку большой чугунный казан, который придерживала с двух сторон надетыми на руки стегаными рукавицами. И громко позвала:
- Идите есть!
Аржан поманил гостя, и все дружно расселись вокруг стола, причем, Эркелей и Шуну оказались сидящими напротив Чимина и своего старшего брата. Девушка сидела, не поднимая взгляда от столешницы, видимо, все еще испытывая неловкость от своего давешнего появления.
Аржан произнес по-русски:
- Мама, Чимин не понимает, о чем мы говорим по-алтайски. А для русского языка у него есть переводчик. Давайте, пока он у нас в гостях, говорить по-русски, хорошо?
Женщина посмотрела на корейца, улыбнулась и ответила сыну – так же, по-русски:
- Конечно, сынок! Законы гостеприимства еще никто не отменял. Будем уважать нашего гостя! – И она принялась разливать по тарелкам детей наваристый, очень крутой бульон с большим количеством мяса, нарезанным луком и какими-то травками, не забывая ни о ком.
Чимину стало намного проще воспринимать речь хозяев, ведь незаменимый переводчик наконец-то стал выполнять свою непосредственную функцию.
- Кушайте, - говорила женщина, присаживаясь и сама. – Попробуй, Чимин! Это блюдо называется «мюн»! Да ты бери, бери боурсох, - пододвигала поближе к гостю глиняную обливную мисочку с румяными шариками из теста
- Да, спасибо, тетушка! – теперь свободно мог разговаривать по-корейски Чимин. Приборчик лежал на столе рядом и почти синхронно переводил с обоих языков.
Впервые услышав немного механический женский голос из переводчика, Эркелей прыснула, вскинула на гостя темные глаза и опять уткнулась в свою тарелку.
А мать Аржана предлагала гостю и кусочки подкопченного курута – разновидности соленого сухого сыра (они еще называли его «сырчик»), и нарезанные свежие овощи, и сочную зелень…
Парню, привыкшему к острой корейской пище, катастрофически не хватало риса и кимчхи, и почти вся еда казалась немного пресной. Но он не подавал вида, что ему что-то не по вкусу, и, как воспитанный человек, ел аккуратно, даже деликатно, и поддерживал беседу за столом.
А хозяевам все было интересно. Мама Аржана спрашивала, откуда он приехал, чем занимается, какая у него семья.
Девушка, до того безучастно поглощающая еду, вдруг услышав слова «Сеул» и «Чимин», вскинула на гостя расширившиеся глаза и вдруг уронила ложку. На лице ее застыло выражение глубочайшего изумления. Она несколько секунд, не мигая, смотрела на молодого мужчину, а потом вдруг закашлялась, зажимая себе рот обеими руками.