— Нет!
— Ава! — кричит он, и мое имя эхом разносится по спальне, прежде чем он набрасывается на мой рот в жестком поцелуе. Я брыкаюсь и извиваюсь под его сильным телом и жадным ртом, а в паху бурлит ожидание моего освобождения.
— Тебе это нравится? — выдыхает он мне в рот, продолжая безжалостно вколачиваться.
— Да!
— Ты хочешь такого каждый день?
— Да! — кричу. Я действительно хочу!
Он с силой дергает меня за волосы и мощно вращает бедрами.
— Тогда скажи, — рычит он.
Я чувствую, как внутри меня щелкают, разворачиваясь, туго скрученные спирали удовольствия, и я разлетаюсь под ним на осколки. Когда он овладевает моим телом, душой и сознанием, я теряю всякий разум.
— Да! Да! Да! Мать твою. Да! — кричу я.
— Следи за своим гребаным языком! — Его гулкий голос пронзителен, он присоединяется к моему удовольствию и отпускает мои волосы, прежде чем ударить кулаком в матрас. Должно быть больно! Он толкается в меня так глубоко, как только может, и, откинув голову назад, замирает.
Он стонет.
Я чувствую, как горячая волна его освобождения проникает глубоко в меня, и отпускаю изголовье кровати, чтобы положить руки ему на грудь. Он опускает голову, его глаза находят мои, и он медленно кружит бедрами, приводя нас обоих в чувства.
— Было не так уж трудно, правда? — Голос у него хриплый.
Я поглаживаю ладонями его твердую грудь.
— Я находилась под влиянием, — говорю и мысленно шлепаю себя за неудачный выбор слов.
Он, конечно же, не сможет удержать меня. Но потом я понимаю… это Джесси, мой неразумный, помешанный на контроле надзиратель. Он сможет, и удержит.
Он улыбается великолепной, широкой улыбкой и нежно меня целует, затем переворачивает нас так, что я растягиваюсь на этой груди. Он проводит пальцем по моей спине и гладит волосы. Счастливая, я прижимаюсь к нему.
Он вздыхает.
— Я не могу быть с тобой каждую секунду, — заявляю глубокомысленно, хотя то, как я сейчас себя ощущаю, очень заманчиво. Почему бы мне не хотеть этого днем и ночью, и в промежутке между ними?
Он делает длинный и усталый выдох.
— Знаю, что не можешь. Но мне бы хотелось.
— У меня есть работа, своя жизнь.
— Я хочу быть твоей жизнью, — тихо говорит он.
— Так и есть, — возражаю шепотом.
Он может быть таким ранимым и нежным, и я знаю, что тому причина — я. Он далек от властного зверя, который только что втрахал в меня немного здравого смысла. Но смысл ли это или чистейшее безумие?