В начале века французский ученый Шарль Диль написал книгу «Figures byzantines», известную всем византинистам мира. В русском переводе книга получила название «Византийские портреты». Сохраним традицию биографического жанра и назовем нашу книгу «Портреты...»— речь пойдет о судьбах людей, их взгляде на мир, на общество, на человека. Может быть, слово «портреты» уместно еще и потому, что время не сохранило каких-либо изображений героев этой книги.
История Византии оставила около пятисот имен ученых, писателей, поэтов, художников и философов. Однако русской читающей публике в большинстве случаев они почти неизвестны. Особенно это относится к «осени» византийской культуры, когда страна стояла перед гибелью.
Голландский ученый Йохан Хёйзинга, исследуя закат западноевропейской средневековой культуры, писал, что в ходе работы его взгляд «устремился как бы в глубины вечернего неба, но было оно кроваво-красным, тяжелым, пустынным, в угрожающих свинцовых прогалах и отсвечивало медным, фальшивым блеском» (157, 5). Этот образ в несколько ином смысле приложим и к Византии. Если во Франции и Нидерландах XIV—XV вв., о которых писал Хёйзинга, вот-вот среди туч должен был пробиться первый ранний луч нового дня, то византийцами этого же времени фальшивый блеск порой уже воспринимался как естественный, а тяжелые темно-красные вечерние тучи были прологом ночи.
Византийская империя, восстановленная в 1261 г. Палеологами, после полувекового «небытия», вызванного латинским завоеванием в результате IV крестового похода, была лишь тенью некогда могущественного государства. Она владела ничтожной по сравнению с ранним периодом своей истории территорией — по сути дела только Фракией и Македонией, островами Эгейского моря, постепенно утрачивая власть и над малоазийскими землями.
Вместе с именем и статусом империи была восстановлена ее официальная идеология, сложившаяся в годы акме страны. И чем слабее становилась восстановленная империя в экономическом и политическом отношениях, тем более заметным был ее апломб «великой страны».
Византийское самодержавие (автократия) как форма государственного правления сложилась исторически, унаследовав от Римской империи некоторые ее элементы, которые постепенно адаптировались и видоизменялись. В основе политической концепции Византии лежал культ императорской власти (72, 250, 268). Однако василевс, олицетворяя империю и воплощая в себе идею закона, имея, казалось бы, неограниченные права в отношении жизни и имущества подданных, был зависим от многовековой традиции, от ритуала и высших чиновников (72, 83—88). Законы, которыми византийцы очень гордились, были сориентированы на нормы прошлого и давно уже не соответствовали поздневизантийским реалиям. Но при этом империя, сохраняла реноме правового государства.
