С эмоциональным дисбалансом Тая начинает ещё припоминать мне все грехи. Каждое криво сказанное слово сто лет назад. И при этом же знает, что я люблю её.
Мы оба, я и Зверь, не готовы её отпускать. Не только из-за наследника, не только потому, что подохнем. Просто Тая удивительно умеет колдовать. Привязала к себе.
И постоянно нашу связь дёргает.
— Берг, — шепчет, когда мы уже засыпаем. — Берг.
— Ммм? — зарываюсь в её волосы сильнее, нахожу губами затылок. — Что такое?
— А у нас есть клубника?
— Нет, — потому что все ягоды вечерами Тая уничтожала под ноль. — Лежи, я схожу, куплю.
— Нет, не ходи. Я… Не сильно хочу.
— А вздыхаешь сильно. Всё нормально.
Ночные вылазки стали привычкой. Иногда Куколка ходит со мной, не желая оставаться в одиночестве. Иногда, как сегодня, проваливается обратно в сон до того, как успеваю переодеться.
Оставлять её в одиночестве не страшно. Дом, где мы купили квартиру, полностью напичкан магией и охранными заклинаниями. Здесь не живут обычные люди, только связанные с миром сверхъестественного.
Поэтому моей Истинной ничего не угрожает.
Кроме меня самого.
— Берг, я не хочу клубнику, — тянет губы, подставляя под поцелуй. Старается задобрить, как может. — Уже не надо.
Конечно не нужно, после того, как я все ночные ларьки оббежал.
— А что тебе надо?
— Мари позвонить. И кому-то из ведьм, наверное. И одеться.
— Зачем?
— Потому что твой наследник, Берг, пошел в отца. И рушит все мои планы.
— Не понял.
— Я рожаю, дурак.
Улыбается так, словно в этом нет ничего такого. А у меня шарики за ролики заходят. Зверь под рёбрами кружит в панике. Альфа, а ничерта не может сделать.
— Тише, Мишка, — прижимается ко мне, когда помогаю подняться. — Ты всё ещё мой любимый оборотень. Ауч.
Нахрен наследников, если они моей Истинной боль причиняют. Девушка морщится, вскрикивает. И держится за поясницу, задыхаясь. Ничего, Мишка, вырастешь и я с тебя за каждую секунду боли спрошу.
Потом, правда, Тая спросит с меня.
Но с этим я согласен.
— Берг. Ты… Ты ведь покрасишь стены в розовый?
— Боги. Покрашу. Только идём уже в машину.
— Идём. Ауч-ауч-ауч. Никаких больше детей. Ты меня понял? К черту тебя и твой род.
— Конечно, — послушно киваю, ведя девушку к двери. — Никаких.
— Ты же лжешь мне, да? Лжец. Геката, как же я тебя ненавижу. Стой! — просит возле лифта, хватаясь за мои ладони. — Я солгала. Я люблю тебя.
— Я тебя тоже люблю, куколка.
И даже молча проглатываю то, что по возвращению из больницы, Тая требует вернуть нежно-голубой цвет стен.