С болтающимися вокруг детьми.
Они закончат жизнь в Аризоне или Флориде недалеко от поля для гольфа.
Я не хотела, чтобы они играли рядом со мной.
Я играла в бильярд в течение десяти лет, много. Борис Беккер играл в теннис и выиграл турнир Уимбелдона в семнадцать. Я играла в бильярд и к пятнадцати могла разбить наголову любого. Это было моим даром. Я не могла объяснить. Дело даже не в практике. Я просто видела стол, видела, как выполняются удары, чувствовала их, знала, как их делать и делала. Я загоняла шары в лузы такими ударами, которые не могли выполнить игроки мирового класса.
И мне повезло, что я могла это делать. Это давало нам с братом пропитание, одежду, бензин и крышу над головой.
Я была каталой (игрок, зарабатывающий деньги игрой в бильярд. Прим.пер.), и это, вероятно, все, кем я когда-либо буду.
Но не этим вечером. Этим вечером в моем желудке был вкусный сэндвич и кий в моей руке.
Я играла только для себя.
Я загнала все шары, снова установила их, затем снова загнала в лузы, в своей зоне, не обращая внимания на них. Не замечая никого.
Однако, я совсем не удивилась, когда почувствовала мужское присутствие в конце стола, в то время как склонилась над ним, чтобы еще раз разбить шары, и услышала,
— Дорогуша, ты умеешь обращаться с инструментом.
Я подняла глаза, но не голову. Это был съем и довольно грубый. К другому типу девушки, он подкатил бы по-другому. Но, он увидел мои изношенные сапоги, заметил качество моей кофты. Он знал, что мои джинсы потерты, потому что я носила их долгое время, а не потому, что купила такими.
И он наблюдал за моей игрой в бильярд.
Он считал меня такой же, как та женщина в баре, только моложе, менее грубоватой, способной скрывать, что жизнь меня изрядно потрепала.
Я возненавидела его с первого взгляда.
Я снова посмотрела на стол, пробубнив,
— Ага, — и ударила по шару.
Шары покатились врассыпную, два попали в лузы.
Я выбрала, по какому ударить, прицелилась, выполнила удар, и шар закатился в лузу.
Я отодвинулась, удаляясь в противоположном от него направлении, когда он заявил,
— Ставлю сто долларов, что я тебя сделаю.
Он был грубым, заносчивым и наглым. Он видел, как я играю.
Тупой придурок.
Я прислушалась к своим чувствам. Становилось довольно поздно. В баре появилось больше посетителей. Я чувствовала их присутствие. Стоял небольшой гул, не громкий. Не оживленный. Но людей стало больше. Я привлекла к себе внимание; я ощущала на себе взгляды и не только тех четверых мужчин за соседним со мной бильярдным столом.
— Спасибо, но нет, — пробормотала я, наклонилась, прицелилась к шару, несильно ударила и закатила его в лузу.