Собиратели — копали и собирали, складывая добычу в корзины. Да, в племени были плетёные корзины и глиняная посуда. И не только глиняная. Использовались рыбьи пузыри и сшитые кожаные сумки.
Я обрадовался. Не такими уж были мои «родичи» дикарями.
Ходили они, как я вспомнил, всё больше проникая в разум и память Урфа, к берегу моря, где зима была мягче, и можно питаться морской живностью. Но летом еды там было меньше, чем здесь, и они возвращались, по пути обирая сопутствующие территории. Это была их река, и называли её Мара, по имени их племени. И вождя звали Мар Хры. Всех вождей нашего племени звали Мар, что означало — «сильный».
Оставив имущество и младенцев, заперев в норах, племя разбрелось в поисках пропитания, а меня к себе подозвал вождь, и прохрипел для меня непередаваемое, но понятное.
— Иди-ка, Урф, к реке и налови-ка мне рыбки!
— Принял в работу, Хрымар! — Прорычал я, прикидывая руку к голове.
Так я научил отвечать мне Урфа, чтобы знать, что задание понятно правильно и будет исполнено. Вот он и ответил, услышав приказ.
Вождь чуть не подавился каким-то корнеплодом и настороженно привстал.
Вид у меня, вероятно, был такой тупой и молодцеватый, что он потрепал меня по щеке и дал мне остаток чего-то, напоминающего дайкон, подтолкнув одобрительно в сторону реки дубиной.
В этом месте у реки был перекат с огромными валунами, по которым охотники переходили на другую сторону. Лагуны, подобной моей не было, и я пошёл к камням.
Уже возле берега глубина реки меня не порадовала. Слишком глубоко… Надев на руку кожаную петлю страховочной верёвки, я всмотрелся в воду. Рыба тут водилась. Прицелившись, я метнул дротик. Мимо. Но стрела в воду вошла глубоко. Выбрав верёвку, я повторил бросок. Мимо. Прошёл до противоположного берега. Везде было одинаково глубоко.
Я услышал мысленную просьбу Урфа: «Дай я!»
— Лови сам, — сказал я, передав ему управление телом.
Урф был решительней и настойчивей меня. Там, где я делал один бросок, он делал три. Без устали метая дротик, он, наконец-то добился хорошего попадания и вытащил, дернув верёвку в сторону берега, крупную рыбину.
— У-у-у-рф! — Крикнул пасынок. — Рыба!
Он прямо с гарпуном принёс рыбу к жилищу вождя.
— Рыба, Хрымар! — Сказал Урф.
Полутораметровая рыба продолжала дёргаться на копье, а вождь смотрел именно на каменный, острый, как бритва наконечник, торчащий из добычи.
— Что это? — Спросил, что-то прорычав, Хрымар.
— Копьё, — сказал я по-русски, и вынул его из жертвы.
Наконечник имел острые бородки, «крылышки», не позволявшие добыче срываться и очень острый наконечник с бритвенными гранями. Он был плотно примотан пропитанной клеем лентой из рыбьей шкуры к хорошо обструганному и полированному древку из прочного дерева. Дротик был красив своей опасной красотой.