Охотники, обутые в куски шкур, обвязанных вокруг ступней, выглядели оборванцами.
Я ухмыльнулся и расправил плечи. Я представлял, как выгляжу со стороны, и я себе нравился.
— Вперёд бегом, — сказал я.
* * *
До холмов мы не сделали ни одной остановки. Я дышал ровно. Эти восемь километров я пробегал без отдыха туда и обратно каждую ночь, когда стойбище спало. Только моя жена и шаман знали об этом. И понимали меня. Сам шаман убедил жену, что мне нужно возвращать себе силы и власть в племени, которая едва-едва держалась.
После своего выздоровления, я вынужден буду доказать, что я, по прежнему, самый сильный, самый ловкий в племени воин и охотник, и соответствую своему имени и должности.
Да-да… В случае несоответствия, могли отобрать не только должность, но и имя. Вернее, — характеристику имени. Я мог стать, например, «мягким копьём», или «дрянным копьём».
В нашем мире редко кого чтут за прошлые заслуги, а в этом люди жили здесь и сейчас. Не можешь? Не хочешь? Никто не будет ни учить, ни заставлять. Выгонят из племени и всё. Даже старики, если не могли охотиться, или изготавливать оружие, пытались делать хоть что-то. Некоторые начинали заниматься женской работой. Их, конечно, не изгоняли, но питались они значительно хуже молодых и сильных.
Вбежав на знакомый мне распадок, я перешёл на шаг. Здесь сложно было бежать. Ручей вытекал из горы слева. Там где была пещера. Но отсюда её не было видно. Только чуть перевалив невысокий хребет, мы увидели вход в скалу.
Заметив моё намерение войти в пещеру Лис крикнул:
— Там глубокая вода, Копьё.
Лис ещё ни разу не назвал меня вождём, и я подумал, что прозвища так просто не даются. Уж если человек Лис — значит себе на уме, а если Копьё, то человек прямой, как палка. Хоть и острая, но — палка. У нас говорили: «прямой и твёрдый, как карандаш ТТ». Потом сократили до «прямой как ТТ».
Я шагнул в знакомую мне пещеру, перейдя вытекающую из него воду, и заглянул вовнутрь. Пещеру, где лежали вещи Урфа, от входа видно не было. Вся основная пещера была заполнена водой, и дно в кристально-чистой воде не просматривалось.
Я шагнул чуть правее, прошел вдоль стенки и с глаз охотников исчез.
— Вихо, вернись, — не выдержав крикнул Кролик, но получил затрещину от Лиса.
— Что там, Копьё? — Спросил нарочито заинтересованно Лис.
Вещи Урфа лежали там, где я их оставил зимой. Меня главным образом интересовали шкурки. Эту зиму я не охотился, а пушнина и здесь считалась денежным эквивалентом. Воин, не имеющий солидного капитала, не имел права быть вождём.
На выборах вождя претенденты демонстрировали шкурки, привязав их к шесту.