Я рассказал ему об идее закона насчет расследования по уголовным делам. Жоу также сидел рядом и внимательно слушал.
- Понимаю, что это всего лишь задание для Академии, и закон не будет принят в нашей стране, но мне хотелось бы выполнить его как следует. Проблема в том, что я не понимаю, как именно нужно вести следствие.
Зинг Ян Би еще раз посмотрел на дополненную картину, пожевал губами, а потом сказал:
- Я готов помочь тебе с законом, но в обмен на услугу.
- Конечно, господин, всё, что в моих силах, — обрадовался я.
- Ты будешь учить меня начертанию. Я, знаешь ли, не имел возможности изучать это искусство в школах, но мне нравится смотреть на совершенные линии и знать, что они несут в себе какой-то смысл. У меня есть книги, я знаю значение сотен печатей, но могу создавать их лишь на бумаге.
- Как скажете, господин. Только потребуется много Ки для обучения. И я не уверен, что Кун Веймин позволит мне покидать Академию каждый день.
- Значит, договорились. Я напишу письмо твоему учителю.
Старик тут же написал коротенькую записку, приложил к ней свою печать и снова уткнулся в картину. Жоу тронул меня за плечо и кивнул на дверь. Я последовал за ним.
- Учитель не любит прощаться, поэтому, как только он перестает обращать на тебя внимание, следует молча покинуть его кабинет, — пояснил он.
***
Когда Кун Веймин прочел письмо от сыскаря, то изрядно удивился.
- Чем ты взял этого упрямца? В последнее время он отказывается от встреч даже с высокопоставленными господами.
В итоге мне все же разрешили ежедневные встречи с Зинг Ян Би с сохранением прежних условий.
За несколько визитов у меня установился определенный график. До обеда я расшифровывал записи по массивам, которые должен восстановить, заучивал печати, чтобы после покупки нужных ингредиентов сразу приступить к работе. Затем я шел к сыскарю, обязательно в форме Академии, там около часа я занимался со стариком. Тот в силу возраста и опыта прекрасно управлял своей Ки и уже на второй день сумел создать светящуюся точку на кончике пальца. Почтенный и седобородый Зинг Ян Би радовался этому событию, как дитя. Он вообще во многом был похож на ребенка: любопытный, непосредственный, искренний, порой казалось, что он никогда не слышал об этикете или не придавал ему значения. После я шел во двор и разговаривал с Жоу, записывая его советы. А по вечерам, вернувшись в Академию, я пытался из общих и расплывчатых слов сыскаря сформулировать четкие и недвусмысленные стандарты для работы следователей.
Сыскная наука оказалась и сложнее, и интереснее, чем я предполагал.