Мирушка судорожно всхлипнула. Слезы жгли глаза, было трудно дышать. Княжне казалось, что одежда и волосы, да что там — она вся, до последней косточки, пропахла тяжелым духом горницы умирающего. Запахом вины и ненависти.
Она пошла прочь от терема, привычно огибая громадные лужи на раскисших улицах.
Встречные с сочувствием кланялись княжне, она кланялась в ответ, но не заговаривала — боялась, голос сорвется рыданиями. Новости быстро разносятся, и в Гнездовске уже знали о смерти старого князя.
Седой воевода, спешивший в терем, остановил ее. Княжна почитала его как деда, боярин всегда жалел сироту — не смогла пройти мимо.
— Постой, Мирушка, — пробасил он, — вижу, больно тебе, плачешь, хоть и скрываешься… ты приходи к нам, говорить будем. Но главное я тебе сейчас скажу, пока дух князя совсем в Нави не ушел. Ты прости его, умом он повредился. Мирушка, ты девка добрая, людям помогаешь, за это тебя в Гнездовске любят… Помоги и батюшке своему. Не проклинай его, не таи зла, а то трудно ему будет там, — боярин по-дедовски погладил княжну по голове. — Да и тебе здесь нелегко, — закончил он совсем тихо, со вздохом.
Мирушка кивнула. Слезы снова обжигали глаза. Кое-как выговорила: «Спасибо, боярин, приду потом…», поклонилась доброму деду и пошла дальше. Разговаривать было слишком больно. Лучше уйти подальше от стен детинца, за посад, пока слезы не кончатся.
Дома Гнездовска, казалось, съежились под промозглыми дождями. С соломенных крыш непрерывно капала вода, а у нерадивых хозяев сквозь худые связки соломы протекала в дома.
Собаки попрятались от непогоды по будкам и не облаивали прохожих из-за заборов, только иногда грустно поскуливали. На непривычно притихшем торгу мало кто останавливался обменяться новостями. Люди старались подольше оставаться дома и пожарче натопить печь.
Дым из труб, будто примятый потоками дождя, стелился по городу — как будто мутно-серые тучи спустились к скользким бревнам намокших срубов.
Все в Гнездовске говорили об одном — если дождь не кончится, быть большому недороду. Не вызреют пшеница и рожь, а коли вызреет хоть что-то — так сгниет, мокрое, в амбарах. Как зиму переживем? И переживем ли? В прошлом году засуха была, кое-как протянули на старых запасах, но сейчас-то что делать?
Спрашивали у всех богов, но боги молчали. Приносили жертвы, плясками звали солнышко… Тщетно. Серый дождь все лил и лил.
За воротами грязь под ногами княжны сменилась мокрой травой. Подол летника цеплялся за кусты подлеска, стряхивая водопады капель. Мертвая, склизкая от дождя ветка упавшей сосны зацепила плащ. Под бесконечной моросью, сменявшейся монотонным серым дождем, не показывались ни птицы, ни звери. Вокруг Мирушки были только темные деревья, примятая каплями трава и скользкий мох.