— Значит, понравилось.
— Значит, что не было плохо.
Поднялся и быстрым шагом обогнул стол, больно дернув меня за руку и поднимая на ноги. Толчок, и я уже на столе, а Ворон с хищной улыбкой раздвигает мои колени.
— Я просто пожалел тебя, глупая Тарн. Но если ты хочешь узнать настоящего мужчину, я тебе это обеспечу. Прямо сейчас.
Легко освободив себе путь — просто отвел вырез моей юбки в сторону, прикасаясь к голым ногам и обжигая острыми пальцами.
— Все будет быстро, — зло шептал он. — Без лишних прелюдий.
— Быстро? Насколько?
— Ты успеешь пожалеть о своих словах, уверяю.
Сдавил мою челюсть пальцами и насильно развернул лицом к себе, с дикой, бешеной ожесточенностью впиваясь в губы, сминая их в поцелуе. Другая рука уверенно сдвигала белье, и кончики пальцев прижались ко входу, проталкиваясь вперед.
— Шшш… Что, уже не так весело, змея?
— Ничего… подобного… — прохрипела я сквозь стиснутые зубы.
Ворон толкнул меня на спину и рывком стянул платье вниз, стаскивая его с груди вместе с ослабленным корсетом, заставляя темные вершинки плавно качнуться в воздухе и съежиться от прохлады.
Как и ночью, стоило ему увидеть мою грудь, его взгляд поплыл и замер, а кадык дернулся вверх-вниз, выдавая неравнодушие. Ворон даже повел плечами, сбрасывая с них напряжение, а я только прикусила губу, все же чувствуя себя неуверенно от пронизывающего внимания.
— Ненавижу тебя… — прошептал тихо, но из-за волнения и настороженности я услышала это признание, которое не стало открытием.
Знать бы только причины столь лютой ненависти.
Ладонь скользила по моему телу от живота до груди, аккуратно обрисовала полукружия кончиками пальцев и, мазнув по ключицам, сжалась на горле.
— Ненавижу тебя, Тарн! Ненавижу! — Прорычал мне в лицо, склонившись слишком близко, и с силой толкнулся бедрами, буквально вдавливая твердую плоть в мое нутро.
Хрипло вскрикнув, выгнулась дугой, чувствуя боль чувствительной кожей, пропадая в ней, растворяясь. И если бы не врожденное упрямство и решительность выжить в этой войне, я бы заплакала, но вместо этого впилась в воротник строгой рубашки, притягивая мужчину к себе:
— Я Альба Сортэн… Ты сам меня такой сделал…
Утробно зарычав, отпустил мое горло и сразу же сдавил бедра, притягивая их к себе, чтобы проникнуть глубже, сделать больнее.