Уже четырнадцать дней прошло с того момента, как я выпустил Тарн из камеры смертников.
За это время я не встречался с ней ни единого раза, избегая. Рискуя сорваться, стоит увидеть ее фигурный силуэт вдалеке коридоров. Да, если бы она по ним ходила.
Хрупкая птичка уже который день пыталась хотя бы встать с кровати и сделать пару шагов в сторону окна. По крайней мере это то, что мне доносил Йохан о ее самочувствии. Тарн едва ли можно было назвать здоровой: мышцы предавали ее, тело не слушалось, а ноги подгибались все так же предательски, как и в первую попытку покинуть постель.
Жаль ли мне ее? Нет.
Это что-то другое, дикое, звериной тревожилось о ее жалкой тушке в глубине моей черной души. Что-то настолько сильное, что я отправлял ворона наблюдать за ней через окно, высиживая на ветке целые часы.
Но ворон молчал. Черствое пернатое создание не желало делиться со мной ее чувствами, ее мыслями, скрывая их под покровом морали. «Если жаждешь узнать — иди и спроси», — кричали его черные бусины глаз и острый клюв, из которого вырывался противный грай.
Но мне было не до этого.
Все четырнадцать дней я искал кого-то, кто выжил из служивших павшему королю. Я искал свидетелей и нашел их. Далеко отсюда, едва ли не у самой дьявольской впадины, отрезающей мои земли от земель ростеков.
Какой-то паж, бегающий в помощниках у принцессы, помнящий день ее свадьбы и всех гостей, что присутствовали на торжестве. И Альбу он тоже помнил. Даже ее платье цвета солнечного лепестка с мелкими стяжками, украшенными желтыми топазами. Он все помнил и этим вводил меня в ступор.
Все видящий и знающий служка подтвердил, что Альба Тарн никогда не покидала земель Аоро и не была нигде, кроме дворца и отцовского дома. Уж слишком старый Люциус пекся о старшей доченьке, не выпуская ее из виду на долгое время. Служка не врал. Сложно врать, когда тебе ломают пальцы один за другим, требуя правды.
Это полностью уничтожало все, во что я верил. Безжалостно ломало мою ненависть к Тарн и ее губительным глазам, в которых я видел свое отражение. Хоть и так давно.
Семь дней с момента, как я добыл доказательства ее слов. Семь дней, проведенных в постоянных раздумьях о дальнейшей участи девушки, скачущих между «убить и забыть», до «отпустить и …»… Нет, это я даже произнести не мог.
Это слишком.
Эти дни в скитаниях и поисках правды я искал способы выбросить ее из своей головы. Пил и трахался, стараясь стереть демоницу из памяти, но перед глазами упрямо возникали образы тяжелых грудей и невыносимо невинных глаз.
Проклятие!
Грохот со стороны коридора привлек внимание.