Он будил во мне что-то жестокое, звериное, и я вновь невольно сравнила нас с Вороной и Вороном.
— Подойди.
Грубый, словно острые камни, голос приказывал мне сдвинуться с места, и я не смела ослушаться.
— Ближе, царица. Составь мне компанию.
Вальяжно хлопнув по своему колену, демонстративно развел ноги, позволяя мне занять большую площадь. Слишком близко к нему. Опускаясь, потрескивающими между нами молниями ощущала чужое нетерпение — гудящее в воздухе и разносящее по нему резкий запах грозы.
Убедившись, что я удобно устроилась, Ворон уверенно обвил мою талию руками и придвинул меня еще ближе, прижимая к окрепшему паху и вдавливая его в ягодицы. Шипящий выдох показался мне громким, но, судя по увлеченным пьянкой лицам гостей, — только показался.
— Как ты смотришь на то, чтобы я прямо сейчас взял тебя пальцами, Альба? — прошептал мне на ухо, ошпаривая дыханием. — Сдвинул твое белье и поласкал тебя?
Молчу. Крепко сцепив зубы, молчу, замирая в тревожном ожидании.
— Скажи мне «нет», царица. Я хочу слышать твой отказ, если для тебя это недопустимо, невежливо или унизительно. Одно слово — и я перестану.
Ядовитое обещание несло в себе такую подоплеку, что не уловить ее было сложно.
Выбивает из меня слова, хочет, чтобы я вскипела, сорвалась, стирая с губ прилипшее молчание. Дергает за ниточки нервов, как виртуозный кукловод.
— Одно твое слово.
Горячие пальцы с широкими костяшками ловко ныряют и скрываются у меня под юбкой. Двигаются по голому бедру, не натыкаясь на преграды, и следуют дальше — ближе к тому месту, которое не следовало бы изучать прилюдно.
Бегло осматриваюсь и глохну от шума в голове.
Никто не смотрит. И как бы демонстративен ни был Ворон, он развернул меня так, что из зала невозможно заметить его действий, если не подходить ближе.
Лишь спектакль. Представление, на котором я единственный зритель и прямой участник.
Слишком слабо, мой господин. Я выдержу.
Специально расставив ноги чуть шире, прислушиваюсь к потяжелевшему дыханию за спиной и удовлетворяюсь своим коварством.
Как будет угодно, господин, я не смею сопротивляться.
Персты достигают своей цели и ловко сдвигают ткань белья, сразу же натыкаясь на влажную кожу, вырвавшую из мужского горла хриплый рык.
Взбешен! Раздосадован! Побежден!
Спустя пару долгих секунд Ворон рывком разворачивает меня лицом к себе и ныряет под руку, позволяя схватиться за широкие плечи и держаться за него, как за опору.
— Хотя бы стони для меня, подлая девчонка, — шепчет так близко к лицу, что я теряюсь.
Каждый раз сближение с ним до недозволенного, как впервые. Будто с утеса прыгаю в оскаленную пасть.