А когда из рук исчезает прохладное стекло, я тут же срываюсь с места и семеню ногами к кухонному островку.
Аккуратно забираюсь на высокий стул и мысленно хвалю себя за то, что надела пижаму со штанами.
Хотя глупо считать, что они защитят меня от лап этого чудовища.
В полном неверии изучаю взглядом гору мышц, стоящую у холодильника. Спокойными движениями он достает несколько контейнеров и по очереди отправляет их в микру, а уже спустя несколько минут до меня доносится дурманящий запах овощей и мяса.
Рот мгновенно наполняется голодной слюной и я тяжело ее сглатываю.
— Как прошла встреча с Тимуром? — невозмутимо интересуется Хаджиев, выкладывая еду на тарелку.
Мне сейчас это снится? Что за херня происходит?
— Ты язык проглотила? — его голос звучит на октаву ниже, отчего я начинаю елозить на месте, подбирая под себя ноги.
Взяв в руки блюдо и приборы, Марат лениво двигается в мою сторону. В то время как его пристальный взгляд прожигает в ожидании ответа.
— Нет, — сухо парирую ему и поджимаю колени еще ближе к груди, пытаясь хоть как-то укрыться от ледяных глаз.
— Что нет, Тата, — перед носом возникает тарелка с сочным стейком и овощами гриль, а надо мной большая фигура Хаджиева. Смотрю на него исподлобья и ощущаю, как все тело буквально трясет от напряжения.
Но когда жесткие пальцы бережно захватывают подбородок, внутри замирает каждая клеточка, а через мгновение я и вовсе не дышу, потому что Хаджиев склоняется к моему лицу слишком близко.
— Не упрямься, девочка, — тихо произносит он. — Я хочу, чтобы ты поела, потому что это необходимо для твоего здоровья, а не потому что я пытаюсь тебя контролировать. Понимаешь? — большим пальцем Марат оттягивает мне нижнюю губу и из моей груди вырывается непроизвольный вздох.
Но я не дергаюсь. Не пытаюсь избавиться от властного прикосновения. Напротив. Позволяю ему смотреть холодом в самую душу. Я теряюсь в его близости. Клетка за клеткой он заполняет меня собой, играет на моих нервах, но внезапно Хаджиев отстраняется.
— Ешь, — хрипло приказывает он и шумно сглатывает, явно находясь на грани.
Мне и самой требуется некоторое время, чтобы перевести дыхание.
Под таким взглядом даже сливочное масло в горле комом встрянет.
— Помочь? — его голос вновь леденеет, а командирский тон приводит меня немного в чувство.
И во мне загорается ярое желание взять этот жирный стейк и швырнуть прямо в самодовольную рожу Хаджиева.
Он думает будет жить на два фронта? Трахать свою женушку, благоволить ее, а ко мне приезжать и команды раздавать? Принуждать? Унижать? Использовать мое тело для грязного секса, который он не может позволить себе со своей чистой скромницей? Черт… Моя бурная фантазия слишком ярко рисует их тела на смятых простынях, и меня начинает колотить от ярости.