— А что у нас на обед? — тут же забыл про меня Гришенька. — Ну, девки! Я-то уж было на горячее нос расчистил, а у вас, как всегда!
Картошка со вкусом сухариков. В стаканчике.
— А чем тебе не так?! — бурчу я, рассматривая картинку в книге. Великолепный образчик бронзового дракона тире мужика. Хищный абрис или как там это называется… брови широкие, темные, небрежный хвост бронзовых волос переброшен через плечо, до пояса обнажен и хвалится могучей мускулатурой.
— Фу, Сашка! И ты туда же! — картинно закатывает глаза Гришенька. Они у него, кстати сказать, блекло-серые. В нем вообще нет ничего яркого и броского. На что бабы ведутся?
— На мой голос, — интимным шепотом сообщает Гришенька. Это что — я вслух спросила?
— Замечталась ты, подруга! — картинно развел руками Гришенька. — Картошечкой не поделишься? С утра поесть не успел. Аленушка, ау! Дай дяде стаканчик и ложечку…. А кипяточку? Плеснешь? Вот и умничка моя ласковая. Не то, что эта Санища вредная! А еще сестрицей считается.
— Троюродной, — отмахиваюсь я, вновь углубляясь в роман. — Не повезло тебе с родственницей. Так зачем ты меня искал?
На какое-то — очень короткое — время в нашем методкабинете становится тихо. Я читаю, Аленка штудирует «Энциклопедию мировых гаданий», силясь постичь все тайны разом. До конца обеденного перерыва еще минут пятнадцать. А потом опять репетиция, оформление сцены, поиски бутафории…. Юрка опять будет ругаться, что таких неумех свет не видывал.
— Ага, кажется, я поняла! — восторженно верещит Аленка, вновь принимаясь тасовать битые жизнью карты. — Счас-то я всю правду матку так тебе в лицо и урежу! Счас-то я….
Она переводит взгляд на Гришеньку, усердно жующего кусок древнего сала.
— То есть, мы! То есть, я хотела сказать…. Тьфу ты!
— Как ты интересно мысли выражаешь! — восхитился Гришенька, заглатывая неподдающийся зубам кусок.
— Ага. О чем это я?! А! Счас я всю правду про твою сестрицу узнаю и всему миру поведаю! Всю правду скажу: что было, что есть, что будет. А так же чем дело кончится, чем карта перекроется, чем сердце успокоится.
— Вот это вряд ли, — хмыкнула я, откладывая дочитанный роман в сторону. — Чтобы эти карты хоть что-то связное сказали — на них надо дня два сидеть и не подниматься.
— Это еще зачем?! — изумился Гришенька. Он как раз поднялся, чтобы налить себе кофе. Вернее — налить кипятка и растворить в нем пакетик «Нескафе».
— Да в эти карты наш завхоз Славка со своим собутыльником каждый день в дурака режется, — пробормотала Аленка, выкладывая на своем столе сложную фигуру. — А гадальные карты подобным непотребством марать нельзя. Врать будут.