По дороге наверх я не могу стереть из памяти тревожное выражение лица Адама. Или тот факт, что первым человеком, о котором я подумала, когда дело дошло до получения помощи, был Коул.
Я бы ударилась головой, если бы мои руки не были заняты.
Затем я вспоминаю причину, по которой Адам оказался здесь. Он сказал, что навещал своего дядю, но тот не поднялся.
В мамином здании вы не можете подняться наверх, если у вас нет кода этажа.
Кроме того, я знаю всех жильцов этого здания с тех пор, как Фредерик проверял их перед кампанией папы. В списке жильцов нет никого с фамилией Херран.
Конечно, Адам мог иметь в виду дядю со стороны матери, но вероятность этого очень мала.
Я отбрасываю его и эту мысль на задворки сознания, когда выхожу из лифта и вхожу в мамину квартиру.
Она сжимает меня в объятиях, как только я оказываюсь внутри, и я закрываю глаза, вдыхая её запах.
Безопасно.
Здесь чувствуешь себя в безопасности.
Она отстраняется, уставившись на то, что я принесла.
— Что это такое?
— Еда и мой особый чай.
Мама хмурится, складывая руки на груди. На ней голубое атласное платье и халат. Её волосы мокрые, а это значит, что она недавно вышла из душа.
— Их сделала Хелен?
— Она просто дала мне инструкцию.
— Да, верно. Ты так же безнадёжна, как и я, когда дело доходит до приготовления пищи. — Она усмехается. — Себастьян, должно быть, в восторге от того, что у него жена, которая умеет готовить. Хорошо для него.
— Давай, мам. Это просто еда.
— Хелен, должно быть, думает, что я благотворительный фонд, для которого она может приготовить еду.
— Это неправда. Она помогла только тогда, когда увидела, как я борюсь.
— Святая Елена. — Она закатывает глаза. — Я говорю тебе, что под всем этим она змея.
— Мама!
— Как скажешь. — Она снова обнимает меня. — Не позволяй ей забрать и тебя у меня, Куколка.
— Ты моя мама. Никто не заберёт меня у тебя.
— Моя девочка.
— Значит ли это, что ты это съешь? — с надеждой спрашиваю я.
— Я выпью только чай, который ты заварила, — она идёт в гостиную. — В любом случае, я на диете.
Я ставлю контейнеры в холодильник на случай, если она проголодается. У мамы так много гордости, это безумие.
У папочки, я думаю, тоже. Вот почему они всегда вцепляются друг другу в глотки.
Я наливаю нам по чашке чая и присоединяюсь к ней на диване. Она смотрит Дневник Памяти. Снова.
— Мам, ты серьёзно?
— Что? — Она забирает у меня кружку. — Романтика в фильмах и художественной литературе намного лучше, чем в реальной жизни.
— Ты та, кто сказал мне, что всё это ложь.
Я устраиваюсь рядом с ней.
— Вот почему это лучше, чем реальная жизнь.