Я осторожно убираю её руку, чтобы поймать название книги, которую она читала.
Тошнота.
Лёгкая улыбка скользит по моим губам, когда я осторожно обхватываю её одной рукой за спину, а другой под ноги и несу на руках. Её голова падает мне на грудь с удовлетворённым стоном.
Она такая красивая, что это сводит меня с ума.
И дело не только в её внешней красоте, в ней есть все, начиная с её неуверенности в себе и заканчивая её нежной и ответственной стороной.
Это всего лишь она.
Я сажусь на кровать и поворачиваю её так, чтобы она полулежала на мне, прислонившись спиной к моей груди и поджав ноги между моими.
Мои пальцы гладят чувствительное место на её шее. Она стонет, и на этот раз её глаза распахиваются.
Ладно, значит, я вёл себя как придурок и разбудил её. Но мне нужно было увидеть эти детские голубые глаза.
На секунду она кажется дезориентированной, затем её губы расплываются в улыбке, когда она смотрит на меня, её голова лежит на моем бицепсе.
— Что ты здесь делаешь, Сильвер?
Улыбка медленно исчезает.
— У мамы поздняя встреча в партии, и мне не нравится оставаться там одной. Кроме того…
— Да?
— Я больше не хочу убегать.
— И ты решила прийти в мою комнату?
Она кивает.
— Если я правильно помню, ты убежала, когда я сказал тебе подождать в машине раньше. Как ты думаешь, Сильвер, ты можешь приходить и уходить, когда захочешь?
— Коул…
— Отвечай на грёбаный вопрос.
— Я была напугана, ясно? Иногда ты можешь быть страшным. — Она полуоборачивается, устраиваясь у меня на коленях, и проводит пальцами по моей груди. — Но, когда я приехала к маме и поняла, что её не будет дома, мне стало не по себе. Знаешь, я встретила там Адама в прошлый раз. Он сказал, что там живёт его дядя, но это не так. Поэтому я испугалась, что он придёт и найдёт меня.
Этот ублюдок. Мне следовало ударить его еще несколько раз.
— Я не могла там оставаться, — бормочет она. — Ты единственный человек, которого я хотела видеть.
Я пытаюсь не позволить этим словам поглотить меня, но у меня не получается. Все, что я могу сделать, это наблюдать за ней — за румянцем на её щеках, за тем, как расслабляются её плечи, когда она прижимается ко мне.
— Ты все еще злишься на меня? — шепчет она.
— Зависит от обстоятельств.
— Каких?
— От того, будешь ли ты снова что-то скрывать от меня.
Она сглатывает.
— Я не буду.
— Ты не будешь, а?
— Нет.
— Адама больше нет. — Говорю я ей. — Он будет вынужден перевестись завтра. Тебе больше не придётся беспокоиться о нём.
Её глаза загораются и расширяются, как тогда, когда мы были детьми. И точно так же, как тогда, я бы сделал все, чтобы снова вызвать это выражение.