И если бы я хотел оттолкнуть её, я бы смог, но я не хочу этого. Так близко, что я замечаю крошечные веснушки на её носу, которых раньше не видел. Слёзы всё ещё блестят в её глазах, и вид снизу позволяет мне рассмотреть чёткие контуры её омрачённого лица.
Это… прекрасно.
— Ты не можешь уйти. Ты первый, кому я вообще это сказала. И ты должен взять на себя ответственность за это. Папочка говорит, что каждый несёт ответственность за то, как он отреагирует после того, как что-то увидит. Если ты игнорируешь что-то плохое, то ты плохой человек.
Слеза падает с её века на мою щёку и капает мне прямо в рот, заставляя меня почувствовать солёный вкус.
— Кого из них ты ненавидишь больше всего? — Тихо спрашиваю я.
— Я не ненавижу своих родителей.
— Ты должна. Если они дерутся, то один из них является причиной этого, верно? — Я делаю паузу. — В моём случае это делает мой отец, и я ненавижу его.
Я не знаю, для чего я ей это говорю. Может быть, потому что хочу вызвать в воображении этот взгляд из прошлого, или просто потому, что я хочу сказать это вслух хоть раз в своей жизни.
— Почему ты ненавидишь своего отца? — Спрашивает она.
— Мы говорим о тебе. Кого ты ненавидишь больше всего?
— Я не ненавижу её, но иногда мне не нравится м-мама. — Она смотрит в сторону, будто не хочет в этом признаваться.
— Почему?
— Потому что ей всё не нравится, и она продолжает твердить мне, что я должна вести себя как леди. Я не могу играть на улице или приглашать своих друзей. Я не могу побежать и обнять папочку, когда он возвращается домой. Я не могу плакать или кричать. Так что я делаю это здесь, и теперь ты знаешь. — Она указывает на парк. — Я плачу и кричу здесь, когда никого нет рядом.
— Она захочет забрать тебя с собой, когда они разведутся.
Она шмыгает носом, её глаза удваиваются в размерах, когда она снова смотрит на меня, а затем она яростно качает головой.
— Нет. Я этого не хочу.
— Когда другие взрослые спросят тебя, скажи им, что хочешь остаться со своим отцом.
— И… и они позволят мне?
Я киваю.
— Это то, что сделала Салли. Она выбрала свою маму, и они позволили ей жить с ней.
— Значит ли это, что я никогда больше не увижу маму? Я не хочу этого.
— Ты будешь её видеть, но большую часть времени будешь дома со своим отцом.
Она прерывисто вздыхает, одаривая меня лёгкой улыбкой.
— Спасибо. Я рада, что ты первый, кому я это сказала.
— Я тоже.
Я вижу её такой, какой никто на этой земле никогда не увидит.
Внезапно какая-то мысль овладевает мной и становится потребностью.
Точно так же, как необходимость, которая была у меня, когда я хотел больше хаоса.