— Костя, я принесла тебе чаю. Она подняла поднос, на котором стояли два дымящихся чая. Я не помешала?
— Таня, я вернул ей ласковое прозвище. Ты ничему не
помешаешь. Пожалуйста, садись.
— Ты уверен? Ты выглядишь занятым.
Она указала на стопки бумаг, которые я перебирал. Рифат подарил мне их из хранилища Фальконе, где хранилась коллекция передач наркотиков. Это мало что открыло о Фальконах, которых я еще не знал, но дало мне понять, что Ломбардцы и Фальконы получали свои лекарства от одних и
тех же поставщиков.
— Нет ничего такого, чего бы мы уже не знали.
Татьяна поставила поднос на угол стола, поставила передо мной чашку и села со вторым чаем в руках. Травяной аромат чая окутал меня. Её пальцы пробежали через ее волосы, прежде чем я сделал глоток своего чая.
— И...я пришла поблагодарить тебя . Я знаю, на что ты
пошел, чтобы помочь мне, и ты, и Елена. Я покачал головой и
сделал ещё один глоток чая.
— Таня, ты моя семья. Тебе не нужно благодарить меня за
помощь, — она улыбнулась и откинулась на спинку стула.
— Ты помнишь, как мы познакомились?
Вопрос застал меня врасплох, но я ностальгически улыбнулся.
— Конечно.
Татьяна была секретаршей на законном деловом фронте братвы, но ее блестящие способности к цифрам и стратегии были потрачены впустую. Когда я предложил ей заняться более темными сторонами бизнеса, она не колебалась.
Мы оба были так молоды, так стремились проявить себя. В первые дни это были только Татьяна, Артем и я. Грязная, но амбициозная Троица, у которой в крови было достаточно кровожадности и ума, чтобы построить собственную империю.
— Помнишь, как мы были молоды? Татьяна повторила мои
мысли. Мы думали, что находимся на вершине мира. А теперь
мы здесь. Она тепло улыбнулась:
А теперь мы здесь. Она проследила за моими движениями.
— Некоторые из нас женаты и стали родителями. Уже не те
грязные детишки, что бегают по улицам Москвы.
— Теперь мы гораздо чище, — задумчиво произнес я.
— Ты когда-нибудь скучаешь по этим временам? —
удивилась Татьяна. — По той свободе, по той...энергии? Я
откинулся на спинку стула, оценивая ее.
— Нет. Я вспоминаю те времена с нежностью, но без тоски.
А ты, Таня? Она пожала плечами.
— Иногда. Ее голос смягчился. Но не по тем причинам, о
которых ты думаешь.
Задумчивость в выражении ее лица и нежность в тоне заставили меня спросить:
— Таня, все в порядке? Татьяна улыбнулась мне, но улыбка
получилась вымученной.
— Конечно. Извини. В последнее время просто я чувствую,
что мой конец близок.
— Тебе больше не нужно волноваться, — заверил я ее. Елена
чудесным образом вылечила тебя, — согласилась она.