— Она сказала, что тоник будет как давление на рану, пока
она не сделает лекарство от настоящей болезни. Но я
чувствую себя фантастически. Болезнь прошла.
Я испытываю огромное облегчение, услышав это. Даже если это означало, что Елена вполне может оставить меня и уйти.
— Если это не слишком затруднит... — я послал ей взгляд,
который подразумевал, что ничего не было слишком трудного;
Она рассмеялась.
— Могу я, пожалуйста, пройти обследование у врача? Только ради спокойствия Дмитрия и Елены.
— Конечно, можешь. Я буду один здесь до конца дня.
Татьяна улыбнулась, но ее губы внезапно опустились, и она посмотрела вниз на свой живот.
— О, Никола, какой большой удар. Она улыбнулась мне, и от
каждой ее поры исходил чистый восторг. По-моему, она
здоровается с дядей Костей.
— Я тоже здороваюсь, — пробормотал я.
Я был в восторге от того, что в доме появится еще один
ребенок. Антон привнес в эту семью столь необходимую
жизнь и жизненную силу, напоминая нам о невинности в
самые тяжелые минуты нашей жизни. Еще один ребенок мог
быть только еще одним благословением.
Пока моя племянница не стала подростком. Тогда могут применяться правила войны, особенно в отношении подростков. Я сделал еще глоток чая.
— Вы нашли что-нибудь интересное в хранилище? —
спросила она.
— Кое-что, но Рифат найдет гораздо больше, чем я когда-
либо, — ответил я. Забавно, как много Соколы шпионили за
своими союзниками. Татьяна фыркнула.
— Для тебя это верность мафии. Все друзья, пока не придет
время стать врагами.
Это заставило меня тихо рассмеяться.
— Действительно.
Внезапно мой телефон ожил. На экране высветилось имя Наташи, на котором она была изображена ребенком в костюме стрекозы. Татьяна выглянула из-за стола.
— А теперь я пойду. Она знала, что Наташа презирает ее.
— Спасибо за чай. Когда она тихо закрыла за собой дверь, я
ответил Наташе:
— Дядя Костя? — спросила она. Я слышал звуки Москвы
позади нее, гудение машин и шум ветра. Судя по звуку, она
двигалась по улицам, скорее всего, что-то случилось
нехорошее.
— Наташа, где ты?
— Просто иду прогуляться. Дерзость в ее тоне
подразумевала, что она делает немного больше.
— Я только что быстро позвонила тебе, чтобы дать тебе
немного подсказок. Берегись, придурок! — закричала она.
— Хорошая новость. А это не может подождать, пока ты
съедешь с дороги? — спросил я.
Наташа тяжело дышала, бормоча что-то о глупых водителях, прежде чем ответить:
— Это очень важно, — заверила она меня. Я немного
покопалась о женщине, которой тебе рассказывала. Та,
беззубая.
— Я припоминаю. И я позвонила няне Ане. Она сказала, что