Я смогу это сделать только после того, как папа уедет с Даунинг-стрит, 10.
Из-за этого наши отношения известны только на уровне семьи и близких друзей. Только Эйден, Ксандер и Ронан из наших друзей.
Но даже с этим, Коул не должен быть здесь.
— Все остальные снаружи, – ругаюсь я. — Мы должны были отпраздновать помолвку Ксандера и Ким.
— Я знаю.
Его глаза блестят, когда он прижимает меня к стойке, его руки по обе стороны от меня.
Я обхватываю его обеими руками за шею.
— Мы не можем этого сделать.
— Я знаю.
А потом его губы впиваются в мои. Я взбираюсь по его телу, пока он возится со своим ремнём, и довольно скоро он погружается в меня.
Я целую его как сумасшедшая, пока он трахает меня жёстко, быстро и грязно у стойки в ванной.
Я бы солгала, если бы сказала, что это было наше первое нарушение правил публичной непристойности. Коул этого не показывает, но он авантюрный тип. Он не останавливается, когда хочет что-то сделать — и это что-то — я.
Ничто его не останавливает, будь то в университетском общежитии или во время ночной прогулки, когда все напиваются. И даже во время семейных ужинов.
Мама каждый раз кричит ему об этом, а он просто пожимает плечами.
— К-Коул...
Я крепко сжимаю его плечи.
— Близко, Бабочка? — ворчит он мне в рот.
— Да, о, да.
— Кому ты принадлежишь?
— Тебе.
— Скажи это.
Я прикусываю нижнюю губу и бормочу слова, которые сводят его с ума.
— Я любила только тебя. Только тебя. Ты мой первый и последний.
Он обхватывает рукой моё горло, сжимая, когда он входит в меня быстрее, заставляя меня упасть.
Падение для него.
Падение для нас.
Он входит в меня в то же самое время, когда я разбиваюсь вокруг него, кусая его за плечо поверх рубашки, чтобы заглушить мой крик.
Как только волна спадает, я вздыхаю, кладу голову на изгиб его шеи, вдыхая его.
— Я люблю тебя.
Вместо того, чтобы всё время говорить ему, что я ненавижу его после секса, теперь у меня вошло в привычку говорить о своих истинных чувствах.
— И я люблю тебя.
Он целует меня в нос, когда я встаю на нетвёрдые ноги, глупая гравитация тянет меня вниз.
После того, как я вымою его и себя, я поворачиваюсь лицом к раковине, чтобы проверить свой макияж.
Коул остаётся у меня за спиной, обнимая меня обеими руками за талию.
Не проходит и дня, чтобы мы не держали руки подальше друг от друга. Мы могли бы не касаться друг друга публично, но наедине? Мы - это всё, о чём никто не должен знать.
Мы извращенцы, мы придурки, мы ботаники. Или, скорее, это Коул. Мы влюблены друг в друга. Мы счастливы.
Пока он у меня есть, я знаю, что мне больше ничего не понадобится.