— Что это за детские салфетки? Не могла купить другие? Я же перевёл тебе деньги на карту.
Смотрю на синие салфетки с нарисованными на них конфетами.
— Других не было, — опускаю взгляд вниз. На самом деле, надоела эта однообразность в виде белого цвета, и я решила внести изюминку, но… Муж не оценил.
— Элиф говорит, что очень вкусно, — внезапно доносится равнодушный голос Валида.
Натягиваю улыбку. Хотя настроение пропадает окончательно.
— Я рада.
Касим отстраняется от меня, берёт вилку. Пробует первое блюдо. Явно проверяет слова Элиф. Мужчина дотошный до жути.
— Убери, — произносит вслух, отодвигая от себя тарелку.
Становится обидно до жути.
Я стояла у плиты, пыталась приготовить как можно быстрее.
Чувствую на себе удивлённый взгляд. А ещё один жалящий, горячий. Что, нравится тебе, Валид? Когда меня унижают при всех.
— Слишком много специй. Пересолила. Есть невозможно.
Сжимаю кулаки.
— Ты же любишь, когда…
— Аврора, убери, — настойчивость в его голосе делает больно. Я молча встаю, поджимаю губы и чувствую себя отвратительно. Слушать такое наедине — без проблем. Но когда здесь сидит Валид со своей женой…
Для меня это сплошное унижение.
Слёзы на глаза наворачиваются. Забираю поднос с едой, беру тарелку Касима, вываливаю начатый рис и порчу всю картину. Протягиваю руку к Элиф, чуть наклоняясь. Поясницу тянет, спина болит.
Но если сказали убрать всё — надо убрать.
— Позволите? — улыбаюсь.
Она явно не понимает, что творится. Поэтому без каких-либо объяснений отдаёт мне тарелку. И, не смотря на Валида, хочу забрать и его блюдо.
— Мне нормально. Я доем. Не сочти за оскорбление, брат.
Слабо улыбаюсь и отдёргиваю руку.
Быстро бегу на кухню, чтобы дать всем новую посуду. Но останавливаюсь, чуть не кидая поднос на столешницу. Пока только вытираю слёзы дрожащими пальцами и пытаюсь успокоиться.
Ладно, Аврор, прошу тебя, соберись. Это всего лишь долбанутая еда. Пересолила так пересолила! Хотя… Я всегда недосаливаю, потому что есть солёное не могу.
Сквозь льющиеся слёзы пробую проклятый рис. Нормальный он! У меня ещё кукушка не слетела!
И я знаю это. Рецепторы из-за беременности у меня не испортились. Наоборот, острее стали.
Почему Касим так поступает? Ни разу на людях не отчитывал! Максимум — мог дома пожаловаться, что я говорю не так!
А тут…
Бред, бред!
Умываюсь, вытирая лицо сухим полотенцем. Смотрю на себя в зеркало и опять рыдать хочу. Как только вернусь — сразу же поймут, что я плакала.
Вроде повод — полная фигня. Убиваться из-за него бессмысленно. Но мне так неприятно!
Хоть я должна быть благодарна Касиму за всё, но он поступил неправильно.