Вижу чужие ноги.
И поднимаю взгляд вверх, неосознанно произнося эти слова:
— Пожалуйста, отпустите меня, я…
Он начинает хмуриться, и я замолкаю, не зная, что сказать. Резко становится страшно. От того, что его лицо меняется, когда он смотрит на меня, а не на других. Остальных он прошёл с таким видом, будто для него они обычный мусор, который он утилизирует каждый день.
— Русская, — я зависаю, понимая, что он говорит по-русски. С акцентом, но довольно чётко.
— Да…
— Откуда в этом доме? — допытывает, а я, как умственно-отсталая, сижу, хлопаю глазами.
— Привезли… — всхлипываю. — Пару дней назад.
— Хм… — издаёт единственный звук. Поворачивается в сторону шеренги и начинает к кому-то обращаться на арабском. В ответ ему доносится мужской дрожащий голос. — Так, значит.
Он подаёт мне руку, и я сглатываю, видя эти мощные, огромных размеров пальцы.
— Вставай, — звучит громкий приказ.
Я подаю свою руку на рефлексах. Он помогает мне встать с колен и отводит мою руку в сторону. Аккуратно нажимает ладонью мне на спину и толкает к другому мужчине. Опять что-то говорит на своём.
А я паникую.
— Куда вы меня?..
— Замолчи, или оставлю здесь.
Несколько грозных слов, и я не сопротивляюсь. Встаю рядом с мужчиной, который показывает мне на выход.
Раздумываю ли я в этот момент?
Нет, убегаю сверкая пятками, надеясь, что скоро я попаду домой, в Москву. И хоть там нет ничего хорошего, кроме учёбы и верной подруги, лучше там, чем здесь.
Меня выводят на улицу, помогают сесть в автомобиль. Нахожусь в какой-то прострации, не понимая, как из одних лап попала к другим. И боюсь, что эти окажутся такими же, как и предыдущие.
Я сижу аккуратно, сдвинув вместе ноги и трясясь от холода. В автомобиле работает кондиционер, а я чуть ли не в одном фатине. Перед визитом, кажется, к тому толстосуму, который сейчас лежит где-то на полу… В крови…
Снова вспоминаю ту картину, и опять тошнота подступает к горлу.
Нет. Ты не должна их жалеть, Аврора.
Но это так противно…
Как и то, что меня вырядили как настоящую танцовщицу. Из одежды только лиф и трусики. Остальное — обычная воздушная ткань, не прикрывающая абсолютно ничего.
И теперь сижу, слыша, как зубы стучат друг о дружку.
Я не рискую сказать, что мне холодно.
Понимаю, в какой ситуации оказалась. У меня выбора нет. Ни права голоса. Ничего.
Внезапно на плечи падает чужой пиджак. Оборачиваюсь, смотрю на бугая, который… Очень добро улыбается. Кажется, он был без него. Пиджак лежал всё время в машине? Не думаю, что разгуливать по Шардже в пиджаке комфортно.
Я киваю головой и благодарю его на английском. Вот и капелька моего словарного запаса. Не знаю, понимает или нет меня. Но улыбается шире.