На облученном – иноцветный, по-русски «негр» скажут.
Он невменяем, хочет жить
и процветать, и не тужить,
никак не дьяволу служить.
И в гороскопе пишут: «Зря ты повязался с этим Ажей.
Его примат благоразумней даже.
Буквально». Так оно и есть: он – угольный повеса.
А тут еще в широкую реку поблизости – Ламу – средь ночи упала
спасательная капсула из открытого космоса.
Ее пассажир – Сунь Укун, экс-царь обезьян.
Он вырождения дни переждал высоко, на орбите земли.
Его увидел, в голове:
«Имею на руках запретный плод банана».
Дай, думаю, поискушаю обезьяна.
По субботам я – Двешестерки Пять Плюсодин.
Странное дело, скажите? Бредовник?
Окститесь, вы всему виновник!
И множечко скучны.
В чем заключается философия абсурда бытовая,
о чем не написал Камю,
а лишь намекнул, лукавя,
в эссе о Сизифе – в том цимес весь.
А намекнул он, что избегать абсурда нет нужды,
а наслаждаться им –
есть.
Ад вылез на Земле,
переевшей сладких мифов.
Уютно зажилось здесь мне,
безбожно, лихо.
По воскресеньям я – shutdown /r
VI
«И вновь наедине с собой», вздыхаю,
не посчитав кассира.
Гадаете, вестимо: «Куда же подевался люд и нелюд из анти́стихов, что выше?
Что стало под конец с Астматиком, мартышкой, Ажей, Цыцом и его девицей?»
Все просто: их я съел во избежание умора.
Гастрономический эпилог отселе и до упора.
Рецепты по порядку:
Цыца потрошил, приправлял сметаной, сыром Gorau Glas и, разумеется, грибами
псилоцибе. Начиненным фаршем из его мазели с перцем халапеньо, запекал
и подавал горячим.
Тут просто, без изысков, да и не помню уж деталей.
Астматика завялил за прилавком
кусками, их придавив столом,
стеная, через день сливая его телесный сок.
Ох, вялил бы и вялил, да вышла соль. В дальнейшем:
соус на горчице, лук, оливка, бергамот,
петрушка, голень пряная
– салата полон рот.
С багетом паштет из Ажи – тот единственный вид,
в котором Иноцветного переварил
я,
но не смогла мясорубка.
Скорбим.
Тонет-тонет в маринаде Сунь Укун.
Он бессмертен. К тому идет, что несъедобен,
волен издыхать без счету.
Травоеду мясоед – царь.
Автомобилисту каннибал – смерть.
Бензина в колонке нет, но за колонкой есть я –
голодный человек, чья стратегия выживания:
есть человечину и тосковать по красоте,
омывая кровью машин кости людей.
Людей тех самых,
употребленных,
злых и добрых,
всех.
Я не кривлю душой, мне нечего корежить.
Вы знайте,
что рано или поздно в позу мою встанете.
Наступит вправду конец света, и вы оголодаете.
Сечете? В домочадцах прока нет,
когда отсутствует обед.
Из женки вашей (надеюсь, дама не субтильная)
похлебка выйдет калорийная.
Меня услышьте.
Миисэ был повышен с кассира до оруженосца,