избежать. Избавляться от нее стало опасно, твой Миронов стал бы копать, дело чести, как
говорится. Я ей внушил мысль о том, что одно-единственное слово обо мне, она может
считать себя трупом, и никакой Женечка не спасет. Она поняла, что я не шучу. Пришлось
еще родными пригрозить. Настя все рыдала, мол, а что же мне теперь делать. Я ей быстро
объяснил, что ее найдут, причем скоро. Предложил свою версию, ту, которую она
рассказала вам. Сказал, это ее единственный шанс, и она, конечно, за него ухватилась.
Смекнула, что Женька ее в беде не бросит, если она будет давить на то, что все сделала, чтобы его вернуть.
-Перестань, - поморщилась я, - не думаю, что она в тот момент способна была логически
рассуждать. Просто сделала, как ты хотел, потому что испугалась.
-Можешь говорить, что хочешь. Проку от нее никакого, только неприятностей нажил, к
тому же тебя чуть не угробили из-за ее поползновений. Теперь пекись о том, чтобы она не
проболталась.
-Марк, обещай, что ты ее не тронешь.
Он усмехнулся.
-Не слишком ли много стало людей, которых я обещаю не трогать? Между прочим, это
плохо на мне сказывается. Я по ночам ворочаюсь.
-Это в тебе совесть говорит.
Он снова рассмеялся.
-Рад, что ты считаешь, будто во мне осталось что-то хорошее.
Я вздохнула, осмысливая услышанное. Марк прав, Женька не даст Насте сесть в тюрьму, значит, туда отправится кто-то другой. Она останется на свободе, некоторое время поживет
в страхе, что Марк объявится, потом успокоится. Женька, скорее всего, будет за ней
присматривать, как-нибудь они случайно столкнутся, поговорят, где-то встретятся. И
может статься, ее план сработает. То есть Женька вернется к ней. Они поженятся, родят
детей, а я в это время...
Я поймала себя на мысли, что размышляю так, будто Женька уже ушел в прошлое, и я
дала согласие быть с Марком. Я почувствовала странную тоску, словно оказалась птицей, которая пела на свободе о золотой клетке, и только попав в нее, осознала то, что потеряла.
"Ловушка захлопнулась, птичка, - хмыкнул кто-то внутри, - твой птицелов снова выиграл".
Я подняла глаза на Марка. Он курил, разглядывая стену напротив. Я обещала, что буду с
ним. Вправе ли я отказаться от обещания? Я должна знать, знать точно, хочет ли он меня
забрать или просто играет, как раньше. Иначе эти мысли сведут меня с ума.
Марк думал совершенно о другом, когда он заговорил, я не сразу вникла в суть.
-Я думаю, к поиску компромата стоит подойти с другой стороны. Год назад, когда
Сушилина, того парня, что слил мне бумажки, убили, я задался вопросом, откуда они, собственно, взялись. Тогда выяснять было некогда, зато в следующие месяцы, что я тут