Мне снова снилась та проклятая ночь. И снова я не мог ничего изменить. Я просыпался в холодном поту, затхлый сырой воздух не давал дышать полной грудью, меня мучала жажда и очень хотелось обернуться волком, чтобы забыться хоть на время.
Зверь чувствовал мою ярость, беспокойство, неволю. Волк пытался вырваться наружу, избавить меня от мучений и дать отдохнуть сознанию. Я ему не позволил. Проклятие оборотня чародейская клеть не сдержит, но самому зверю из нее все равно не выбраться, а он без моего контроля наверняка будет рваться и покалечит нас обоих.
Когда мне, наконец, удалось успокоить и волка, и мысли, я смог уснуть. Но проспал я недолго. Только мне удалось на миг забыться сном, как из глубин туннеля послышался скрежет отодвигающейся стены.
Энергичные, гулкие шаги приближались ко мне все быстрее. Я приподнялся на локтях, глядя на замаячивший конце туннеля огонек от ойра-лампы.
Отец подошел и небрежно швырнул сквозь клеть флягу с водой и бумажный сверток, от которого вкусно пахло чем-то мясным.
— Ешь, — приказал он. — Ярославу нужно питаться.
— Но я и есть твой сын — Ярослав, — неодобрительно посмотрел я на него и принялся пить из фляги.
Отец не спешил уходить, он стоял, мрачно наблюдая, за тем как я пью. Это уже был хороший знак, значит, он готов к разговору. И когда я утолил жажду, решил, что раз он молчит, начну сам, и спросил:
— Мама не волнуется? Ты как-то объяснил ей мою пропажу?
— Не твое дело, — зло отчеканил отец.
Я разочаровано вздохнул.
— Ты ошибся, отец. Не знаю, кем именно ты меня считаешь, но я Ярослав Гарван и могу поклясться на роду. Род ведь не обманешь, если бы я не был Гарваном, как бы я смог….
— Можешь больше не притворяться, ты не мой сын, бесовское отродье, — холодно заявил отец, перебив меня. — И клятве твоей я не поверю, нечисть и не на такие фокусы способна. Можешь даже не пытаться меня убедить. Мой сын не знает алхимии, не владеет ментальными чарами. Ярослав покладистый и спокойный юноша, его обычно мало интересовали дела рода, а тут вдруг такая оживленность. — Он окинул меня презрительным взглядом: — В тебе нет ничего от Ярослава!
Я ответил спокойно и дружелюбно:
— И все равно это я, папа.
— Цыц! — метнул он злой взгляд в мою сторону. — Яр бы не стал связываться с бандитами — это ему несвойственно, понимаешь? Ты ведь не слишком осторожничал. Мой четырнадцатилетний сын ни за что бы не стал водиться с вурдами и уж тем более помогать им, нарушая закон. И если до этого я сомневался, то сегодня — убедился. А так как подобру-поздорову ты наверняка не уйдешь, я найду способ избавиться от тебя и вернуть моего мальчика.