— Сама готовила?
Не удержался. Обернулся. И застыл. Николь с подносом в руках выглядела по-домашнему — уютно. Ее растерянный взгляд придавал образу наивность.
— Сама. — Отпустила глаза. — Под руководством Саши.
— И чай мой любимый?
— Да, твой любимый.
Ее щеки залились неловким румянцем. Матвей не помнил, чтобы она смущалась. Но ей так шла это милая особенность. Цареву нравилась ее беззащитность. Может тогда она подпустить его ближе.
Он не раздумывая, преодолел расстояние между ними. Не прерывая зрительного контакта. Матвей заметил, как участилось дыхание девушки. Как расширились зрачки. Как она невольно затаила дыхание.
Пицца была еще теплая. По внешнему виду сразу было понятно, что делала Николь. Саша делала это блюда быстрой, небрежной, опытной рукой. А Ник скрупулезно, пытаясь выложить начинку ровно, аккуратно, старательно. Матвею нравилась эта отличительная черта. Кусочек был слегка пересолен и немного подгорел, но при этом невероятно вкусный. Потому что она делала для него. Преодолела свою нелюбовь к готовке. Попыталась удивить.
— Это самая вкусная пицца, которую я когда-либо ел.
— Правда? — Удивилась девушка.
— Сама убедись.
Матвей дал откусить кусочек. Девушка боязливо проглотила.
— У тебя явно отвратительный вкус. Пицца пересолена и подгорела.
— Зато сделано с любовью, старанием и тобой.
— Я хотела извиниться.
— Я знаю.
— Заткнись и дай мне сказать.
Мужчина сел на кровать с подносом в руках. Продолжил кушать.
— Я вела себя отвратительно. Ты, итак, терпишь все мои замашки. Игнорирование ты не заслужил. Я знаю, что часто веду себя глупа и мое прошлое не оправдание. Ты не раз показывал, как дорога тебе. Поддерживал меня. Просто был рядом. А я виду себя, как маленький ребенок. Постоянно боюсь и жду в любую минуту подвох. Я стараюсь поменяться. Стараюсь не закрываться от тебя после очередного привета из прошлого. Я просто трусиха.
На последней фразе девушка закрыла глаза ладонями и села на стул, стоящий напротив кровати. В комнате воцарилась тишина.
Матвей доживал пиццу, давая время прийти в себя Николь. Он слышал, как брюнетка бубнила себе под нос. Он расслышал «идиотка», «ненормальная», «тряпка». Мужчина улыбнулся. Отложил поднос на тумбочку, а сам подвинул катающийся стул к себе. Положил руки на женские бедра и еще ближе придвинул к себе.
Николь раздвинула пальцы и сквозь них посмотрела на брюнета. Царев улыбался.
— Я дура, да? — Проговорила она в ладони.
— Нет, не дура. — Убрал ее руки. — Глупышка моя. Мне с тобой чертовски сложно, Николь. Но это того стоит, чтобы быть с тобой. Мы со всем справимся. Вместе. Только перестань меня отталкивать. И запомни, я не Никита. И в ближайшие лет тридцать от тебя не отстану.