— Сонечка, чего тебе? — оказалось, что на другом конце рынка её не только услышали, но и ответили тонким, звонким тенорком.
— У тебя стерлядь есть?
— Стерва? Есть, пятнадцать лет, душа в душу!
Весь рыбный ряд громыхнул смехом.
— Да я не про Сарочку, я про рыбку, индюк глухой!
— Я все слышу-у. Сонечка, откуда у меня взяться стерляди, я скромный торговец рыбой.
— Не придуривайся! Помоги хорошему человеку! Чан Ми, иди к Яше, у него точно есть.
Чан Ми кивнула и послушно потопала в конец ряда.
— Даже не знаю, чем я могу помочь, — бормотал дядя Яков, роясь под прилавком в огромной жестяной коробке, подозрительно походивший на холодильник, который положили на «спину», — Ох, смотри-ка, что у нас тут?
Наконец, он выудил огромную рыбину килограмм на пять, не меньше. Острые, как бритва, плавники просвечивались на солнце, отливая зелёным цветом. Огромные чешуйки искрились подобно изумрудам. Это был самый настоящий монстр. Чан Ми поежилась, как готовить такое чудовище?
— Повезло тебе, девочка. Наверное, случайно, не досмотрели поставщики и положили мне прекрасный экземплярчик.
— Она такая огромная, дорого, наверное… — Чан Ми замялась, торговаться она так и не научилась, сейчас бы ей очень помогла тетя Лора. — Сколько возьмете за рыбку?
— Сущие пустяки, за эту великолепную, свежую рыбку какие-то копейки. Или я не Яков, чтобы наживаться на скромных девочках?
— Или, — ответила Чан Ми и расстегнула кошелек, — а не могли бы вы упаковать рыбку?
— Конечно! — продавец светился от радости, он неплохо разжился на этой девушке, — упакуем в лучшем виде!
Яков обработал стерлядь со всех сторон, вырезал жабры, отрезал брюшные плавники, выпотрошил, все это заняло у него минут пять, не больше. Затем он завернул рыбу в плотную бумагу и перевязал у хвоста веревочкой, оставив петельку, чтобы удобно было нести. Чан Ми расплатилась, крепко ухватилась за хвост, игнорируя петельку, и направилась к овощным рядам. Её внимание привлек шум, доносившийся от прилавка со специями. Похоже, там возникла какая-то потасовка, собралась большая толпа, из центра доносились крики.
— Ах ты, ирод! Как язык повернулся оскорблять девушку?!
Чан Ми насторожилась, голос показался ей знакомым. В этот самый момент плотное кольцо разомкнулось, пропуская полицейского, и она увидела дедулю.
Дедушка Гриня, добрейшей души человек, мертвой хваткой вцепился в волосы какому-то седовласому джентльмену в белом переднике. Джентльмен этот не уступал, он что есть мочи ухватился за колтун дедули и дернул вниз. Оба старичка повалились в пыль и барахтались там, нанося беспорядочные удары преимущественно в воздух. Глория перепуганной квочкой прыгала вокруг них, размахивая миниатюрной сумочкой.