– Ну, ты даешь, дядя Миша! Это же сотенные! Вот где дискриминация: наших пассажиров возишь за десятки рублей, а негров- за сотни долларов!
– Сотенные?!!– дядя Миша хитро ухмыльнулся, пропуская сквозь пальцы купюры. Доллары на ощупь он не различал.– А кто его заставлял столько давать? Просто он не понял мой жест… насчёт трёх десяток… Языковой барьер, брат! Тут ничего не попишешь.
Июль месяц. Московский аэропорт Домодедово. Необычная для здешних мест тишина. Самолёты не садятся и не взлетают,– с небес льёт, как из ведра. Изредка какая – ни будь женщина под зонтиком торопливо процокает каблучками. Машины на площади уткнулись носами друг к дружке, томятся в ожидании седоков – пассажиров. “Водилы” частного извоза изнывают от безделья. Одни спят прямо за рулём, другие, кучкуясь группами и разложив в салоне сиденья, “режутся” в карты. Двое молодых парней сидят на заднем сидении красного “жигулёнка” пятой модели, подержанной и ржавой машинёнки. Парня в джинсовой куртке зовут Димой. Второй, с рыжей шевелюрой и в цветастом спортивном костюме прозван Какаду. За рулём машины- её хозяин, мужчина пятидесяти лет, по кличке Квадрат (толстый, что поло-жить, что поставить). Сидят, толкуют “про жисть”,– молодость набирается опыта.
– Был у меня курьёзный случай тут, в Домодедово,– рассказывает Квадрат. Маленькие глазки его сужаются, видно, он что- то вспоминает. – На этом пикете дежурил гаишник один. Капитан. Интересный мужик. В любую погоду: в холод ли, в несусветную жару не снимал с рук краги, кожаные длинные по локоть рукавицы. За поясом- обязательно свежие газеты.
– Зачем?– спрашивает Какаду.
– Крагами и газетами подстраховывал себя. Все мы под Богом ходим. Гаишники- тоже смертные. И на них была управа. Правда, делалось это скорее для отвода глаз, народу пыль в глаза пускали, мол, видите, ловим мздоимцев. Но некоторые, бывало, « залетали». Чтобы не попасть впросак, капитан тот придумал уловку: подходишь к нему отстегнуть за проезд двушник, он снимает с правой руки крагу, держит её левой, как кружку, у пояса; правой, как положено, отдаёт тебе честь. Ты незаметно кидаешь двушник в “кружку”, а он суёт тебе свежую газету. Если вдруг ненароком зацукают, и при разбирательстве спросят: ”С какой целью подходил водитель, если не отстегнуть двушник? Вы же его не останавливали”. Капитан бы ответил: ”Попросил газету, я ему и дал”.
– Да-а-ааа!– тянет Димка, удивляясь.– Хитро мудрый гаишник! Даже если рубли были бы “заряжены”,– с капитана, как с гуся вода – отпечатков на них нет.