На протяжении столетий историки обращались к этой странной фигуре, пытаясь дать сколько-нибудь убедительные объяснения поведению «еврейского принца». И немедленно сталкивались с непреодолимыми трудностями. Кто же он такой? Откуда явился и куда исчез?
Вроде бы в XV–XVI веках никакого еврейского царства за рекой Самбатион, где-то в пустынях Аравийского полуострова, не существовало. Да и в другие времена, к сожалению, евреи – где бы они ни находились и к потомкам какого именно колена Израилева ни относили себя – скорее всего, лишены были собственной государственности – вплоть до ХХ века. Поэтому первый ответ, напрашивающийся сам собой на вопрос «Кем был Давид Реувени?», – самозванец. Так что усилия историков были направлены лишь на то, чтобы ответить, из каких реальных, а не легендарных земель пришел сей самозванец и каково его действительное происхождение.
Например, известный писатель Макс Брод, сделавший Давида Реувени героем своего исторического романа, поселяет его в средневековой Праге. По его версии выходит, что пражский еврей, юноша по имени Давид предпринимает свою знаменитую трагическую миссию ради пробуждения еврейского народа. Он выдает себя за посланца несуществующего царства, пытается ввести в обман европейских королей и самого папу римского лишь для того, чтобы собрать и вооружить еврейское войско. С этим войском Давид надеялся отвоевать у турок Палестину, восстановить царство со столицей в Иерусалиме.
На первый взгляд, эта гипотеза вполне убедительна, и прочие исследователи – как профессиональные историки, так и писатели – в той или иной степени повторяют это объяснение. Варьируются лишь конкретные обстоятельства рождения. Но не мотивы и не цель деятельности Давида Реувени.
О том же как будто свидетельствуют и некоторые из знаменитых современников странного человека – например, выдающийся раввин Йосеф Каро, впоследствии написавший свод еврейских законов «Шульхан Арух». Р. Йосеф Каро был свидетелем некоторых эпизодов загадочной эпопеи, в частности – трагической гибели Шломо Молхо. Позже он написал в своих воспоминаниях об этом событии: «Император предложил ему отвергнуть веру и вновь обратиться в христианство. Однако сей мученик отказался сделать это. Он прославил Всевышнего мученической смертью…» И далее с разочарованием пишет он о Давиде Реувени, что тот не был удостоен столь высокой чести и канул в забвение.
Я хочу здесь добавить, что император не осмелился предать смерти Давида Реувени, поскольку по-прежнему считал его еврейским принцем. То есть вроде бы не сомневался в истинности объявленной им миссии. Во всяком случае, не хотел рисковать.