Вот тут я бы хотел вернуть внимание читателя к временам молодости Эжена-Франсуа Видока – временам, когда он, возможно (это лишь гипотеза), выполнял разведывательные миссии в австрийской армии. Судя по тому, что Липранди занимался не уголовным сыском, а именно разведкой, можно предположить, что Видок делился с ним не только опытом в раскрытии уголовных преступлений. Может быть, биография русского офицера окажется косвенным свидетельством разведывательной деятельности молодого Видока. Но – опять-таки, это всего лишь предположение.
И. П. Липранди окончательно вышел в отставку генерал-майором. В 1840 году он поступил на службу гражданскую, став чиновником особых поручений при министре внутренних дел Л. А. Перовском. На этом посту он навеки загубил репутацию – в глазах и современников, и потомков. С. Я. Гессен, занимавшийся воспоминаниями Липранди, так написал о нем в предисловии к изданию записок последнего о Пушкине:
«Заслуженный участник русско-французских войн, и затем начальник военной и политической полиции во Франции, бретер и дуэлист, деятельный член кишиневской ячейки тайного общества и близкий друг Пушкина, военный историк и библиофил, впоследствии стяжавший позорную славу как один из первых русских политических провокаторов, предатель петрашевцев и вдохновитель гонения раскольников – таковы основные черты биографии Ив. Петр. Липранди (1790–1880). Пушкин хорошо запомнил этого своего загадочного кишиневского приятеля, послужившего ему прототипом героя “Выстрела” и соединявшего, по его выражению, “ученость истинную с отличными достоинствами военного человека”».
Действительно, профессиональные качества И. П. Липранди в создании агентурных сетей оказались востребованы правительством исключительно в деле политического сыска. В роли чиновника по особым поручениям МВД он занимался и преследованием сектантов-старообрядцев, и сообществами вольнодумцев. Ему же было поручено наблюдение за кружком, который в 1848 году, под впечатлением революционных событий, сотрясавших Европу, был организован М. В. Буташевичем-Петрашевским. Это громкое дело, к которому среди прочих оказался причастен молодой Ф. М. Достоевский, по сути, было инспирировано Иваном Петровичем Липранди. Именно его докладная записка побудила власти арестовать петрашевцев и начать громкий судебный процесс. В записке чиновник по особым поручениям писал:
«Члены общества предполагали идти путем пропаганды, действующей на массы. С этой целью в собраниях происходили рассуждения о том, как возбуждать во всех классах народа негодование против правительства, как вооружать крестьян против помещиков, чиновников против начальников, как пользоваться фанатизмом раскольников, а в прочих сословиях подрывать и разрушать всякие религиозные чувства, как действовать на Кавказе, в Сибири, в Остзейских губерниях, в Финляндии, в Польше, в Малороссии, где умы предполагались находящимися уже в брожении от семян, брошенных сочинениями Шевченки. Из всего этого я извлек убеждение, что тут был не столько мелкий и отдельный заговор, сколько всеобъемлющий план общего движения, переворота и разрушения».