Развязанная голая Настя, сидела прямо на земле, недалеко от торчащих из земли кольев. Растирая руки и ноги, к которым начала приливать кровь она морщилась и не стесняясь материлась в голос. Помимо этого, болело все тело, а не исчезающие чувство черенка от лопаты в заднем проходе, раздражало до истерического визга. Женщина даже несколько раз ощупала то место в поисках такового, но не найдя там ничего попробовала сесть по-другому что бы ослабить боль. Подошедший Чех, волоком по земле из последних сил тянул Седого. Едва подойдя, мужчина рухнул рядом с ней потеряв сознание от усталости. Настя, продолжая материться, пересиливая себя встала и припадая на ноги устремилась на обход лагеря. Первым делом завладев оружием, а уже потом найдя воду она принялась обмывать лицо и все остальное с горечью понимая, что как не плескай на себя воду, душу не отмыть никогда. Одевшись она натолкнулась на двоих связанных пленников. Ей с материнской теплотой подумалось, Чех постарался. А вот когда она разглядела кто это, то чуть не заплясала от радости несмотря на стреляющую боль в заднице, разорвали твари похоже, но это ничего теперь можно и потерпеть. Натаскав к своим бойцам туристических ковриков, женщина аккуратно переложила их с земли на подстилки заботливо укрыв с верху найденными походными одеялами. Затем, глупо улыбаясь и явно по чьей-то воле из вне, потеряв часть разума она устремилась к недоеденному зараженными командиру наемников, Темному. Словно зная заранее она сразу запустила свои пальцы в нагрудный карман разгрузки доставая из него большую красную жемчужину. Это не просто большая красная это темно рубиновая, наполненная неизвестной энергией через край. Закинув это достояние себе в рот, Настя, продолжая безумно улыбаться, запила ее живчиком из здесь же подобранной фляги. С удовлетворением чувствуя, как по телу начало разливаться тепло. Затем отойдя немного от стоянки она, повинуясь чьей-то воле с выше начала расчищать место под пентаграмму. Закончив с этим, женщина с удовлетворением отметила про себя, что рисунок получился просто едва ли не идеальным. Перетащив в центр своего творения по чужой воле первым Клеща она, продолжая умалишенно улыбаться, приступила к ритуалу ощущая себя одновременно, исполнительницей, зрительницей и прилежной ученицей. Расположив по центру жертву, женщина, смотря на него горящими глазами разрезала путы стягивающие руки и ноги мужчины. Тот выпучив от ужаса глаза в свою очередь попытался соскочить, вырваться из начерченного круга, но увы его намертво держали невидимые путы не давая сдвинуться даже на миллиметр. Настя даже выдернула кляп у него, но вместо отчаянного крика, Клещ смог выдавить из себя только невыразительный сип.