— Великой Тейе принадлежит этот мир. Под властью богини проживаем мы. Ее милостями осыпаны мы. Пусть эта малая жертва послужит благодарностью от новой дочери Великой прародительницы всего нетленного в этом благословенном мире.
Затем безумно и по-детски восторженно улыбаясь, сияя переполняющим ее счастьем, Настя приступила к ритуалу. Вспарывая ножом одежду она первым делом обнажила жертву, стараясь раньше времени даже не поцарапать лежащего с выпученными от ужаса глазами в пентаграмме Клеща. Затем, женщина начала вырезать на теле жертвы различные символы, довольно бормоча что-то себе под нос и время от времени, растирая своими ладонями выступающую кровь чтобы затем кровавые ладони отереть о своё сияющие счастьем лицо. После чего, она неспешным движениями выковыряла глаза Клеща, старательно укладываю их в нарисованные символы пентаграммы. А после началась натуральная раздела человеческой тушки на скотобойне. Льющаяся из расчленённой плоти кровь, впитывалась в землю оставляя после себя бурые, ржавые пятна. Вонючие, сизые внутренности, раскладываемые Настей в строгом порядке и наконец, когда ритуал почти был завершён она вынула все еще бьющееся в ее ладони сердце Клеща. Терзаемый пленник выгибался, разевал рот в немом крике, но все так же оставался в центре нарисованной Настей пентаграммы, удерживаемый незримой силой. Провозилась Настя на этом поприще долго, но как только Клещ отдал свою душу богам Улья сразу направилась за Штырем, наблюдающим за происходящим с выпученными от ужаса глазами.
Оклемавшиеся к этому времени Седой с Чехом лежа на подстеленных Настей ковриках, смотрели на творимое Настей жертвоприношение, изумляясь действиям своего командира. Наконец не выдержавший молчаливого наблюдения за происходящей сценой Чех, шепотом спросил у Седого.
— Брат это она чего делает?
На что Седой немного помолчав, просипел.
— Так в натуре енти, как их мать ети, читал же, деприсанты принимает. Чо бы значит душевное равновесие себе сделать, вот как-то так тема разруливается. Ты это, в натуре, только замуту ей не сбивай, пусть мутит в своё удовольствие, видать накатило на душу.
Чех, нервно от наблюдаемой картины поглаживая свою выпачканную в крови бороду, проговорил.
— Седой, так она же жертвы делает. Это, Настя теперь Килдинг получается.
Седой ухмыльнувшись просипел.
— Чех, вот тебе мля в натуре не похеру кто теперь наша мамка. Уж кого, а родителей не выбирают, родная, да и все. Пошли лучше пока по сусекам скребанем хабарчик ценный со жмуров.
На стоянку встали на соседнем кластере, укрывшись в густом кустарнике при проникновении в который изрядно покорябалимь. Настя, уже переодетая и отмытая от крови, осторожно присев на одну половинку задницы, морщась от боли и начавшегося зуда от заживания разорванных тканей, уплетала за обе щеки разогретые Седым каши в жестяных банках.