— Как вы Настенька с ним общаетесь в таком ключе? Ух, как сырым казематом повеяло. Оплата, три малые черные, по возвращении в стаб.
В вечерних сумерках, остановившиеся на ночлег в перекосившейся после погрома неизвестными будки придорожной шиномонтажки, группа Насти, готовилась ужинать. Седой, ловко прятал в своих ладонях банки с кашей, деловито прищуривая глаза и сосредотачиваясь. Затем, после минутного разогрева содержимого своим даром он довольный передавал ужин своим товарищам. Отдельно не было смысла приглядывать за округой. Сидя на полу помещения всем достался сектор для наблюдения, сквозь разбитые большущие окна мастерской. Чех с Седым, принципиально ели кашу с ножа, облизывая языком обух. Настя, выскребала банку своей походной ложкой, явно подшучивая над мужчинами, показывала, как она облизывает ее со всех сторон не давая пропасть и малой толики вкуснющей еды после длительного перехода по кластерам. Затем, попивая заваренный Седым на сухом горючим крепкий чай, женщина, внимательно вглядываясь в лицо своего бойца спросила.
— Седой, я вот что никак не пойму. Ты, когда в больнице стаба лежал почему за врачихой тамошней, как ее звать то, а вспомнила, Викторией не приударил? Или не к душе женщина пришлась?
Прозвучавший явно не в тему происходящего похода группы вопрос, заставил со смаком пьющего крепчайший чай мужчину, поперхнуться, расплескав на себя кипяток напитка. Переводя растерянный взгляд с Чеха на Настю и обратно, он, ища в вопросе подвох, заулыбавшись ответил.
— Хороша конечно Маша, да не наша.
Настя, делая вид что не замечает растерянность своего бойца, набрав в грудь побольше воздуха, подув в свою кружку, отхлебнула горячий чай и внимательно, со своим характерным прищуром уставилась на мужчину, произнеся.
— Так я не поняла тебя, не нравится что ли баба или хоровода конкурентов вокруг испугался?
Седой, совсем растерянно посмотрел на своих товарищей и стыдливо опустив глаза ответил.
— Пахан, в натуре, где я и где эта Машка. Она не то что присунуть от меня не примет, она даже чего базарить на полизать не подпустит. Вероника лярва точеная под не могу, а я кто, бродяга, не вашим не нашим, вроде и в Людях, но вот только в стороне, не при делах общих.
Настя, продолжая смотреть на своего бойца пристальным взглядом, требовательно спросила.
— И почему так складывается?
Мужчина продолжая смотреть в пол мастерской, тяжело вздохнув заговорил негромко, явно выворачивая свою душу наружу перед товарищами.
— Короче, помню косяк за собой конкретный, из прошлого. Да помню, он мне снится иногда оттого и помню, а не знаю. Я как откинулся после четвертой ходки, на малину заехал, душевное равновесие поправить. Ну там короче побухать в волю с корешами да потом обмозговать какую тему дальше по жизни тянуть. Все ништяк было, но по пьяни на лярву какую потянуло и нет бы вызвать шлюх да дрючить их в тему. Нет, потянуло на простое да не заплеванное с других херов под завязку. В общем вышел на улицу да в переулке углядел Машку. Я бухой был в говно, половину и не помню. Дальше без базара ее в хату приволок.