- Бусинка, ты играешь в прятки? – говорю громко, запрокинув голову. – Ты победила, малышка, выходи!
- Я боюсь, - доносится слева. Я срываюсь с места и мчусь на звук.
В небольшой комнатке навалены какие-то доски, строительный мусор. Однако сюда огонь пока не добрался – он остался позади меня, вместе со злополучной краской.
- Софи, не бойся, я здесь, - всхлипываю я. – Я люблю тебя. Выходи, солнышко!
Из-за деревянного полотна, прислоненного к стене, неуклюже вылезает моя девочка. Как она вообще поместилась туда?
Хватаю Софи за ручку и быстро вывожу из здания. Тяну за собой грубовато, но малышка не сопротивляется. Доверяет мне. Пробегаем через то самое помещение, где разрастается пожар, – и выскакиваем на улицу.
Наконец-то делаю глубокий вдох.
Но не замедляюсь. Веду Софи как можно дальше от опасного здания.
Вместе мы подбегаем к морю, входим в воду по щиколотку и, резко остановившись, устало падаем на колени. Я умываю малышку, оттряхиваю ее одежду от строительной пыли. По головке глажу и чмокаю ее в лоб. И только потом брызгаю водой себе в лицо, чтобы немного от стресса оправиться и освежиться.
- Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю взволнованно и продолжаю обтирать щечки Софи водой. – Дышать не тяжело? Здесь не болит? – аккуратно ладонь на грудь ее укладываю. Боже, сердечко стучит, как у загнанного зайчика. – Горло не першит? – допытываюсь я.
На все вопросы малышка отрицательно качает головой. Из ее наивных глаз вдруг брызгают слезы.
- Я хотела поиграть с мамой в прятки. Но она меня не нашла, - хнычет Софи. – Я звала ее, когда испугалась. А она не пришла, - всхлипывает надрывно. – Надо было сразу звать тебя, - неожиданно подвывает.
Обнимаю ее порывисто, крепко сжимая в руках.
- Все хорошо, дорогая, все хорошо, - покачиваю ее, словно убаюкивая. – Я с тобой. Все хорошо, - повторяю.
- Я тоже тебя люблю, рыбка, - признается вдруг и ручками меня обвивает. – Сильно.
Целую ее в макушку, роняю слезы на темные волосы, поглаживаю пальцами смешные хвостики.
Прибрежная полоса мигом оживляется. Вокруг нас - суета, перекрикивания, разговоры на повышенных тонах. Собираются люди, их все больше.
Но мне все равно. Мы так и продолжаем сидеть с бусинкой.
До тех пор, пока рядом не гремит голос Мейера:
- Девочки мои! Господи, вы в порядке?
Он опускается рядом с нами, обнимает обеих.
Сначала чмокает в щечку дочь, а потом вдруг… касается губами моего виска. Выдыхает судорожно.
Издалека доносятся звуки сирен, но ничего больше не существует. Кроме нас.
Время замирает. Минуты тянутся, прежде чем я заставляю себя прийти в себя. Вспомнить, где мы и с кем, и аккуратно выбраться из теплых объятий чужого мужа.