– Я думала, ты подождешь меня.
– Я тоже так думал. Пока не пришло приглашение от Дэнни в вип-зону. Купер тут же загорелся идеей.
– Купер – это твой друг?
– Это мой тату-мастер, который доделал мне «рукава». Друзей у него нет. Да и дружба со мной до добра не доводит.
– Почему?
– Напомни мне как-нибудь рассказать тебе о моем старом друге, Эване Грэе.
Имя было знакомо Фэй, кажется, это какой-то художник. Но его работы были совсем не во вкусе Фэй, и она толком не знала о нем. Но благоразумно решила не расспрашивать сейчас.
– Ты, похоже, поддержал этого Купера.
– Ему нравится Дэнни и то, что Дэнни предлагает. Он давно хотел в эту самую вип-зону.
– А ты?
– Нет, я не клиент Дэнни. Все мои темные грехи я и сам прекрасно знаю, и удовлетворить желания могу сам, для этого мне не нужен проводник, который будет гладить по головке и говорить, что все не так уж страшно.
– Но ты же не только из-за этого пошел с Купером.
– Нет. Я получил на днях привет из прошлого, который не очень-то меня порадовал.
– От старого друга?
– От женщины, которая уже умерла.
– О… мне жаль.
– Вот уж чего Анна не достойна, так это жалости, – фыркнул Винсент. – При жизни она была той еще занозой в заднице, успела изрядно попортить жизнь и мне, и брату. И умудряется делать это даже после смерти.
Винсент со злостью затушил сигарету о ступеньку и кинул ее в мусорный бак – но промазал. Он разозлился еще больше, но Фэй положила руку ему на плечо, и Винсент быстро успокоился. Он положил голову на колени Фэй, и та обняла его, перебирая руками его волосы.
– Расскажи мне о ней. Расскажи о том, что тебя мучает, Винсент.
И он рассказывал. О себе, о брате о том, что было. О том, что они делали и о том, что казалось делают. Об Анне и обо всем, что было с ней связано. О ее безумии и о ее смерти – правда, об этом самому Винсенту было мало известно. Он только знал, что некогда известный фотограф, Анна Веласкес большую часть своих последних лет провела в психушке. И наглоталась таблеток у себя дома.
А потом, когда казалось, что он все рассказал, Винсент продолжил. О себе и о брате. О том, как они были близки с Фредериком раньше, и о том, как все исчезает, вновь и вновь.
Винсент говорил и говорил, пока его голос не стал хрипловатым бормотанием. Тогда он с трудом поднялся.
– Пойдем к тебе, иначе я сейчас отключусь прямо здесь.