Пока мы общаемся на общие темы, проходит ещё час. Мой телефон оживает, громко возвестив о входящем вызове — это был брат.
Покосившись на байкеров, пытаюсь выглядеть спокойно, но это сложно. Рингтон с голосом Бейонсе, поющей о независимости женщин, явно не та музыка, которую они привыкли слушать. Эта песня звучит тут нелепо, и я слышу несколько смешков явно в мою сторону.
— Проклятый старый дом! — ревет динамик проигрывателя, и я понятия не имею, как можно вообще слушать что-то подобное.
— Слушаю тебя, — нажимаю на зеленую трубку.
— Привет, сестренка. Как твои дела?
— Ты звонишь мне практически каждый день. Потом пропадаешь на неделю и сейчас снова решил поинтересоваться как я? Спасибо, но всё слишком хренового, чтобы ответить с тем же энтузиазмом, который я слышу в каждом твоем вдохе.
— Такая характеристика, как «хреново», у тебя идет бонусом к каждой пустяковой проблеме. В чем дело?
— Хм, дай-ка подумать, — делаю вид, что изображаю задумчивость, постукивая пальчиком по нижней губе. — Меня сегодня уволили с работы, а мой парень не умеет держать свой член там, где ему положено быть, если он в отношениях.
Несмотря на громкую музыку посетители заинтересованы громкой блондинкой. Чуть больше, чем погоней на экране небольшого телевизора рядом с барной стойкой. Ну, ещё бы, ведь с её губ только что слетело слово член. А бармен Демьян с легкой усмешкой качает головой.
— Член или парень? — со смешком уточняет брат.
— Оба, — вздыхаю громко.
— Где ты сейчас?
— В баре «Пьяная утка», запиваю горе «Черной полосой»
— Это шутка такая?
— Вовсе нет. Это горячий коктейль, который бармен Демьян мне приготовил, кстати, заботливо украсив его долькой лимона.
— Прелесть, да и только. Так, где находится этот бар? Я сейчас за тобой приеду.
— На проспекте, недалеко от ЦУМа.
— Постарайся не вляпаться ещё куда-нибудь за те двадцать минут, что я еду.
Воцаряется молчание.
— Ты меня слышишь?
— Я киваю, — сопровождая быстрыми кивками, делаю еще глоток из бокала.
— Хорошо. До встречи.
— До встречи.
Герман появляется не через двадцать минут, как обещал, а через сорок. Что случилось, я выяснять не стала. Единственным желанием было поскорее добраться до дома, принять душ и растянуться в своей кровати, если за время моего отсутствия её еще не выбросили.
— Помнится мне, ты очень громко кричала о том, что Леша самый лучший, — издевается брат, когда мы садимся в машину.
— Лучше сразу пристрели меня, — простонав, съезжаю по сиденью ниже. — Потому что я понятия не имею, что скажу родителям, когда появлюсь на пороге с чемоданом.