– Давай попробуем еще раз, – тихо говорит Мила и осторожно касается кожи, стирая влага.
– Ничего не получится! Ничего! – шиплю.
– Попробуем вместе.
Она снова вкладывает ложку в мою руку. Поспешно вытирает грязное место полотенцем и кладет свои пальцы поверх моих. Мы вместе берет злосчастный безвкусный суп, и я стараюсь дотянуть все до рта. И, с помощью Миланы, все получается.
Так и ем, упрямо смотря куда угодно, но не на нее.
– Теперь отдыхай, – произносит, чтобы забрать все посуду и перемыть в раковине, что находилась в палате.
Я же слушаю, как шумит вода, как чуть слышно скрипнула дверь.
Для Миланы установили еще одну кровать, на которой она чаще сидела, чем лежала. Девушка не рассталась со своим буком даже тут, постоянно что-то делала, морщилась, разминая шею, но продолжала работать. И было что-то дикое в этом. Ведь работала она сейчас для того, чтобы купить мне лекарства и оплачивать эту палату. Я ведь слышал, что говорил врач, когда вывел ее за дверь, слышал сумму, которую он озвучил. И спокойный ответ, что все средства будут переведены, лишь бы мне помогли.
– Какие у меня шансы? – спросил тихо, не выдерживая больше тишины вокруг.
– Если не будешь вести себя как ребенок, а позволишь тебе помогать, то хорошие.
Она на меня даже голову не подняла. Как смотрела в экран, так и продолжала в него пялиться.
А я впервые внимательно изучал каждую черточку девушку, отмечал ее хрупкость, невысокий рост, длину волос и печальный взгляд, который она всегда рано утром переводила на меня.
– Я хочу пригласить юриста, – чуть замолчал и добавил, – ты можешь это организовать?
– Могу, только для чего?
– Хочу переписать на тебя всю недвижимость и доверенность, чтобы ты сняла со счета деньги.
Она впервые посмотрела на меня удивленно, даже ротик чуть приоткрылся.
– Зачем? – снова складочка между бровями залегла.
– Чтобы ты не тратила на меня свои деньги! Можешь мотоцикл продать, да и машину. За руль я все равно сяду не скоро. Если вообще сяду.
Снова накатила волна, когда хочется орать, крушить и посылать всех как можно дальше.
– Приглашу, – через некоторое время доносится до меня, – но чуть позже.
– Позже, так позже…
Сонливость пришла быстро, и я не могу противостоять ей. Послушно закрываю глаза и дышу равномерно, пытаясь прочувствовать свое переломанное тело. Незаметно для себя засыпаю, а во сне снова на ногах, бегаю, прыгаю и наслаждаюсь своей беззаботной жизнью. И только мысль не дает покоя, что того, кто поспособствовал такому печальному исходу, так и не нашли.
Просыпаюсь ближе к вечеру и понимаю, что остался один.