— Вряд ли. Наверное, он сильный иллюзионист.
— Значит, вы обманули детей. Показали им фокусы.
— Это не фокусы. Это...
— Магия, что ли? Колдовство? — Регина фыркнула. — Если вы настоящая Одаренная, вы остались бы в столице. Они все там живут. Их уважают и платят им много денег. А вы приехали к нам. Значит, вы не настоящая Одаренная.
Мало того, что эта девчонка нахалка и сноб, но и еще весьма проницательная особа! Вся в своего папочку.
— Говоришь, обманула детей?
Я разозлилась.
— Хочешь? — я достала из сумки последнее печенье, которое вывалилось из пакета и потому осталось несъеденным. Его испекли в виде человечка с глазами, носом и пуговицами, нарисованными белой глазурью.
— Сказала же, я не люблю печенье! — капризно протянула маленькая избалованная принцесса.
— Мне кажется, этому господину из теста ты тоже не очень нравишься.
Я собрала последние силы и призвала свой дар. От напряжения на миг земля ушла из под моих ног, в висках застучала кровь, но я выполнила иллюзию, которую задумала.
Пряничный человечек пошевелился, помахал короткими ручками над головой, злобно свел брови, а из его нарисованного глазурью ротика высунулся длинный белый язык из сахарной пудры.
Регина ахнула.
— Он дразнится! Как вы это сделали?
— Сама же сказала — фокусы.
Человечек замер и опять превратился в твердое печенье. У меня не было сил поддерживать иллюзию долго — сегодня я и так превзошла саму себя. Я хладнокровно отправила печенье в рот, откусила пряничному забияке голову и прожевала.
— Вкусно. Зря ты отказалась от угощения.
Регина посмотрела на меня с ужасом, как будто на ее глазах я сожрала ребенка.
— Вы странная, — пробормотала она. — Так учителя себя не ведут.
— Одаренных часто называют странными, — согласилась я. — От нас всего можно ожидать.
Она отвернулась и закричала:
— А вот и папа за мной приехал! — и ехидно добавила вполголоса: — Я все расскажу ему о вашем уроке и нашем разговоре.
— На здоровье, — улыбнулась я.
Послышался шум и школьным воротам подкатил богатый автомобиль — не чета тому калеке, на котором разъезжал директор! У господина Роберваля была последняя модель, мощная, быстрая.
К автомобилю тут же подбежали мальчишки и принялись украдкой трогать блестящие детали.
Из автомобиля появился сам господин Роберваль, что-то повелительно сказал мальчишкам — те притихли и отошли. Роберваль пошел к школе, снимая на ходу краги.
Я неприязненно следила за его приближением. Какой он высокий! Солнце играло в его черных волосах, но теперь я увидела, что на его висках пробивается седина. А ведь Роберваль совсем не стар; ему лет тридцать-тридцать пять. Видимо, жизнь его хорошо потрепала. Вон какие у него мертвые, непроницаемые глаза! Такого взгляда не бывает у людей, которые ведут веселую и беззаботную жизнь.