— Рустаму стоит язык иногда за зубами держать, — недовольно тянет Карим и, кое-как доковыляв до дивана, садится и утягивает меня следом. — Объясняй, Катя, спокойно и чётко!
— Там журналисты, и они говорят о том, что я тебя у мамы отбила, что ты меня совратил и другую чушь! Там много журналистов. Они напали на нас с вопросами и…
— Заказной рейд, — вздыхает Карим, цокнув языком раздражённо. — Ожидаемо.
— Но они ведь как-то узнали о том, что я от тебя беременна! Понимаешь?
— Понимаю.
— Вот! Тебя сдал кто-то из своих, — подвожу к своей главной мысли. — Теперь ты проект не получишь, о котором мечтаешь. Я и расстроилась.
— Кать, проект из-за сплетен и жёлтой прессы я не потеряю. Это раз, — начинает успокаивающим и размеренным тоном. — Такие рейды — довольно частое явление в моей жизни, и я уже привык расхлёбывать последствия. Поначалу тебе будет сложно, а потом ты привыкнешь. Да, один из минусов — быть со мной, — печально хмыкает. — Увы! Везде есть плюсы и минусы.
— Но о маме никогда не писали газеты.
— Уверена? — растягивает губы в улыбке. — Просто тот пшик, что могла дать она, был ничтожен, а вот ты — это другое! Твоя мать любила мелькать в прессе, но не знала ничего такого, что могло вывести её на мировой уровень. А про её прошлое ей говорить было нельзя, а от других его скрывал я. Для своего спокойствия, опять же. Твоя мать хотела, но не знала ничего сенсационного.
— А я знаю…
— Да, — кивает. — Ты знаешь, потому что тебе я доверяю и знаю, что ты не пойдёшь и никому не расскажешь о моём… прошлом. И сама будешь в тени. Тебе не нравится известность.
— Не нравится, — соглашаюсь. — Но один из тех, кому ты доверился тебя предал. Рассказал о нашей связи. Тебя, меня, дедушку… — поднимаю взгляд. — Рустама и вообще Лапиных исключаем. Кто остаётся? Назар… охрана…
— Им я доверяю, и лишь Назар знает больше остальных, — останавливает мои размышления Карим, а Рустам закатывает глаза, глядя на то, как Карим меня обнимает.
— Тогда кто предатель, Карим? За дедушку я ручаюсь! — сразу же заявляю, чтобы знал. Да он и сам понимает, что дед бы не стал.
— Неважно, Кис! Главное, успокойся! Я со всем разберусь сам! — берёт мои руки в свои.
— Но…
— Я сам!
— Я помочь хочу!
— Я сам!
— Карим, какой ты душный, — стону страдальчески, забирая свои руки обиженно из его хватки, и встаю с дивана. — Ещё женой твоей не стала, а ты меня своими «Я сам! Я сам!» душишь! Тьфу на тебя!
— Обиделась? — кидает мне в спину тоном, каким родители с детьми разговаривают. — Куда ты, Кис?
— За мазью, — бурчу. — Хоть здесь я могу помочь? Или ты опять сам? — и не дожидаясь ответа, иду на кухню к холодильнику.