— Да я и сам хочу участвовать в жизни Кати и малышки. Но не знаю… между нами нет любви. Какой брак и отношения? Да и она не согласится никогда! Я для неё отчим и гад!
— Ты ещё скажи, что она тебя не вставляет! — восклицает Рустам. — Не хочешь её в койку затащить. Не поверю! Даже я хочу… кхм… хотел. Бред несёшь, Карим! Она тебя вставляет! По лицу вижу. Так что бери её в охапку, как только выйдет из больницы и пару дней из кровати не выпускай. Ласкай, целуй и всячески ублажай, чтобы сразу после развода с её матерью согласилась на брак с тобой. Женой хорошей будет тебе, а матерью для ребёнка тем более!
— Рустам, следи за языком.
— Я не только за ним слежу, но и за глазами своими. У вас будет дочь, и это гораздо круче какой-то там любви, — по-мужски закидывает мне руку на плечо и философствует, как бывалый семьянин. — Ты Катю полюбишь только за то, что родила тебе кроху. Я тебя знаю. А Катя в тебя тоже влюбится. Ты главное, сухаря выключи и иногда к ней нежнее относись. Повторю последний раз — Катя в сказки верит и принцев.
— У вас с Катей что-то… было? — спрашиваю с хрипотцой в голосе.
Ревную, чёрт возьми, Кису.
Как представлю, что после меня ещё кто-то был у неё, так шею свернуть хочется и ей и её партнёру.
— Ревнуешь? — догадывается Рустам, но не дразнит и не провоцирует. — Да не было между нами ничего. Мы друзья. Ближе она никого не подпускает. Так что зелёный свет!
— Посмотрим по обстоятельствам, как оно будет. А сейчас… говори ты, — меняю тему, потому что его сводничество меня раздражает. Мы с Катей сами как-то всё решим. — Чего грустный?
— Ой, брось!
— Говори!
— С Алисой поцапались, — закатывает глаза. — Она уезжать в свою Францию решила и никого не слышит. Говорю ей, что её там как дурочку разведут и никто помочь не сможет, а она… уеду, уеду. Выбесила меня, короче. До трясучки.
— Переживаешь за неё?
— А как не переживать, Карим! — восклицает. — Мы с ней не один год бок о бок живём. Родная для меня стала. Знаю ведь её и понимаю, что придёт какой-нибудь француз и её наивностью воспользуется. Это она только со мной кусается, а с другими прям ангел святой.
— Так скажи ей, что не хочешь, чтобы она уезжала, — советую, сочувственно глядя на влюблённого племянника, который мучается из-за своих чувств.
— А я, думаешь, не пробовал? Упрямая она! Как её отец!
— Ну, значит, езжай с ней.
— Делать мне больше нечего! Хочет уехать? Пусть едет! Разведут — вернётся! И поймёт, кто прав был! Я ей ещё и припомню! Всю жизнь припоминать буду!
— Ох, влюблённые такие слепые и гордые…
— Харе, Карим! Давай в машину! Поедем к маме. Там твоя прости-господи пришла и в уши ей такие дифирамбы заливает, что даже я скоро слезу пущу от того, какой ты козёл. Но мать не ведётся. И всё же… забери эту ненормальную… Алиска ей скоро все глаза выцарапает.