— То есть выше полового неравенства только социальное?
— Можно сказать и так. — Марко повернулся полубоком и осторожно прошел мимо стоявшей посреди дороги парочки. Шейн, шедший рядом, эту парочку просто обогнул. — Обычно чем больше разница в статусе, тем меньше прав у человека. Низший класс не может раскрывать рта пока их не спросят, а если и спросят, тогда они могут говорить только с представителями своего пола или же только с избранными королевы.
— То есть, — продолжал мысль Шейн, — мне даже со званием сына герцогини разговаривать с прислугой запрещено?
— С женщинами — да. — Марко бросил задумчивый и какой-то недоверчивый взгляд на Шейна. — С мужчинами можно. Но если бы ты был избранным, тогда тебе можно было бы все.
— Но при этом, — продолжал Шейн, немного улыбаясь, — чтобы стать избранным, нужно изучить магию, а для магии нужно заключить клятву крови, которая твою будущую вседозволенность будет ограничивать.
Марко чувствовал подвох. Во-первых, его настораживало то, что Шейн задавал такие глупые вопросы. Во-вторых, эта странная улыбка парня вызывала некоторые подозрения. О чем же таком думал Шейн и что он сейчас скрывал?
— Хорошо, — отвечал Марко, — что ты это знаешь, но очень странно, что тебе неизвестны основы общения с прислугой. Ты точно из семьи Дорианов?
Шейн улыбнулся и пожал плечами. Прижав к своей груди чуть крепче бумажный пакет, он ответил:
— Я потерял память незадолго до своего побега.
— Что?
— Меня, — Шейн остановился и повернул голову к Марко, — просто так избили, что я все забыл.
Марко также затормозил. По его расширенным глазам стало видно, что эта новость порядком его шокировала. Не только слова Шейна, его спокойствие и даже какая-то легкая беззаботность казались удивительными.
— Знаешь, — также радостно продолжал Шейн, — я рассказывал это всего одному человеку — дворецкому. Остальным просто боялся сообщить.
Марко нахмурился. Слова Шейна не были похожи на шутку, и от того становилось почему-то не по себе.
«Нет, — размышлял Марко, — если он сказал дворецкому, тогда его семья обязательно должна была узнать о потери памяти. Вопрос только, когда они узнали: сразу или уже после побега Шейна?»
Мужчина тяжело вздохнул. Устало покачав головой, он ответил:
— Ты поражаешь меня все больше.
— Не благодари.
Шейн развернулся и со все той же странной коварной улыбкой продолжил идти вперед. Теперь уже Марко приходилось поспевать за ним.
— Уже почти жалею, — говорил Марко, — что стал твоим учителем.
— Теперь не отделаешься.
Марко рассмеялся. Ему нравилось то, что Шейн не скрывал своих намерений и умыслов.