Горничные вели себя довольно демонстративно. Они не смотрели ему в глаза, как и полагалось, и намеренно стояли вдалеке, хотя и предполагалось, что одна из них должна была снять цепи с парня и позволить ему поесть.
Их лица выглядели недовольными. Шейн не смотрел прямо в глаза этой парочки, но чувствовал их отвращение.
— Презираете меня? — спросил парень с легкой улыбкой. — Презирайте дальше. Мне от вас ни горячо ни холодно.
Губы девушек плотно сжались. Шейн понимал, что причиной подобного поведения могла быть недавняя история с наказанной горничной. Он также понимал, что они не имели права издеваться над ним, хотя их женская гордость явно говорила об обратном.
«А вот от Моржаны, — подумал Шейн начиная тихо посмеиваться, — буквально и горячо и холодно».
Горничные, воспринявшие этот смех в свой адрес, резко развернулись и в гневе ушли. Возможно, если бы Шейн попросил бы у них помощи или, хотя бы, попытался им приказать, они бы и сделали то, что должны были, но после его смеха они явно не хотели находиться здесь и дальше.
Шейн опустил взгляд на еду, валявшуюся у него в ногах. В какую-то секунду все мысли у него испарились, а живот начало неприятно скручивать лишь от одного вида еды. Тело говорило, что он должен был есть, чтобы выжить, а вот разум не хотел принимать какой-то природный инстинкт за основу всех своих действий.
«Больше пары дней я здесь итак не протяну. Не в таком состоянии, как сейчас».
***
Очередной удар по животу вызвал кашель смешанный со слюной и кровью. Шейн лежал на полу будучи связанным. Он буквально чувствовал, как внутри него что-то разрывалось и неприятно тянуло. В этот момент любое движение вызывало боль.
Прямо над ним возвышалась Моржана в короткой полупрозрачной сорочке. Ее длинные прямые волосы волнами спускались по плечам. Пряди челки, намеренно разделенные на две части и уложенные дугообразно в разные стороны, казалось, были влажными из-за пота.
Фиалковый взгляд был похож на взгляд маньяка, восхищавшегося пытками своей жертвы, а дикая улыбка на губах, вызванная видом крови, казалась безумной.
Руки Шейна были связаны за спиной. Странный препарат, введенный в него еще до начала всего этого, не позволял даже мыслить нормально.
Очередной удар хлыстом вызвал невероятную боль. От всех этих неприятных ощущений Шейн перевернулся на спину и сдавленно замычал. Нет, рот его не был стиснут ни веревкой, ни кляпом, но чувство гордости, которое так долго подвергалось пыткам, просто не позволяло ему разомкнуть зубы и даже закричать от боли.
— Давай! — возмущенно кричала девушка, в очередной раз замахиваясь хлыстом. Прозвучал звук удара, а затем следующий и следующий. — Продолжай кричать и извиваться! Не смей останавливаться!