Медведь потряс головой.
— Не, не слышал. Караван — эта хорошо. Ты, эта, а где Шунир?
— Он решил немного отдохнуть и попросил меня съездить. А мне что, я с удовольствием. Тем более познакомиться с таким великим вождем.
Толстый недоверчиво смотрел на меня, пытаясь понять, смеюсь я над ним или говорю правду?
Я опять поднял руку вверх.
— Истинная правда, вождь. Слушай, как-то мы скучно сидим. Скажи своим, чтобы пожрать принесли, и мяса побольше.
Толстый поднялся, выглянул из чума и что-то крикнул. Через несколько минут двое парней унесли заснувшего охранника, а вполне миловидные девчушки стали подносить большие и маленькие плошки с едой.
— Вождь, у нас есть обычай, неплохой, надо сказать, ходить в гости со своей выпивкой. Давай перед едой пропустим по маленькой, за знакомство.
— Не, я не буду, — Медведь поморщился, — шаман не разрешает, говорит от этого голова станет глупой.
Какой умный шаман, надо бы познакомиться при случае. Ты, друг мой, не знаешь, насколько глупой может стать голова.
— Э-ээ, что значит не буду? Обидеть хочешь? Я тебе нектар богов привез, мамой клянусь. Кстати, нашим богом к употреблению разрешенный. Посмотри, какой ты большой и сильный, что тебе будет с одного глоточка?
Вчера я позаимствовал из наших запасов начатый бурдюк вина, половину вылил, да простят меня Бахус и кто там еще отвечал за выпивку, и в оставшиеся литров пять залил литр водки, подаренной мне Сан Санычем. Перед походом Саныч снабдил меня пятью литрами своей продукции и коробочкой с пилюльками со словами: «Если уж совсем грустно станет».
Вот этого убойного пойла я и разлил по плошкам, молясь Светозарному, чтобы действие выпитых когда-то пилюлек уже закончилось.
Видя, как я лихо опрокинул свою порцию, Медведь взял плошку, долго нюхал и осторожно пригубил.
— Гадость. Не, я не буду.
Пришлось слезть со стула.
— Если так пить, то, конечно, гадость. Так, возьми в левую руку кусок рыбы, а в правую посуду. И-ии, залпом! — и влил содержимое в пасть товарища.
— Вот, молодца, а теперь закуси. Лучше?
Медведь неопределенно пожал плечами.
— Смотри, вождь, жить стало веселее. Кстати, о золоте. Я ж пошутил, никто его у тебя отнимать не будет, мы же честные люди. Подскажи, пожалуйста, сколько ты платил Шуниру за пятнадцать подвод?
— Пятьдесят мешочков, — быстро и не моргнув глазом проговорил Медведь.
Расчет производился маленькими кожаными мешочками по сто грамм золотого песка в каждом. Вот сучок, раза в три надуть хочет, в два-то точно.
— Хорошо. Пятьдесят — значит пятьдесят, ты же не обманываешь меня, Большая Лапа? Нет?