Убить звезду (Рудинштейн) - страница 16
— Баба как баба...
— Что ты со своей жизнью творишь? Я ведь знаю, ты до сих пор Алферову любишь.
Помнишь, как отмечали твое сорокалетие на «Кинотавре»? Когда вы с Ирой на белых конях выехали на арену цирка, у всего зала ком в горле стоял.
Абдулов опрокинул рюмку водки и твердо поставил ее на стол.
— Белый конь, юбилей... Марк, это было просто шоу.
— И потом, ночью, на берегу, когда Ира сидела, положив голову тебе на плечо, и плакала, а ты гладил ее по волосам — тоже шоу было? Я ведь вас видел!
Абдулов тряхнул головой, словно отгоняя воспоминания.
— Ладно, ты денег мне одолжишь или нет?
— Нет, Саша. Во-первых, ты до сих пор не вернул те, что занял в Вегасе. А во-вторых, у меня сейчас нет.
Он встал и, не говоря ни слова, вернулся к своему столу. Обиделся. А мне стало горько. Действительно, среди этих людей нет ни одного человека, кто относился бы ко мне бескорыстно. Ни с кем мы так и не стали друзьями. Хотя не раз сидели за одним столом, выпивали, вели разговоры «за жизнь», делились своими тайнами, победами на любовном фронте, парились в бане, играли в бильярд. Они были желанными гостями на моих фестивалях, принимали их по высшему разряду, селили в лучших номерах, мой персонал был внимателен и предупредителен. Но со звездами просто невозможно дружить. С ними не стоит сближаться, чтобы не разочароваться в своих кумирах...
— А ты чего хочешь? — устало спросил я подсевшую ко мне молоденькую журналистку.
— Интервью с Народным, — бодро ответила она.
Я глазами нашел Алика — он был уже сильно пьян.
— Запишись у Нели, — посоветовал я.
Но девушка оказалась напористой.
— А может, вы меня представите? А то знаю я эту пресс-службу: выделят полчаса и все.
Тот факт, что я вижу ее впервые в жизни, журналистку нисколько не смущал.
— Сейчас не лучшее время для интервью, поверь мне.
Она фыркнула и удалилась, покачивая бедрами.
«Да мы только начали! — послышался зычный вопль Докилевой. — Михин, ну ты чего? Дай отдохнуть!» — «Да, б...дь, чего пристал к человеку?» — вступился Перфемов.
Я вскочил, махнул охране. Через полминуты все было кончено: Яна удалилась в номер в сопровождении мужа, а Митю, по традиции, скрутили охранники. Он изрыгал проклятья, но я знал, что завтра, протрезвев, Перфемов будет извиняться, он всегда извиняется. Только его вывели, за спиной у меня раздался звон бьющейся посуды. Басыров, возмущенный тем, что его лишили компании, начал прыгать со стола на стол и орать дурным голосом: «Я Человек-Паук!»
Из лифта навстречу мне бросилась Неля:
— Марк, катастрофа!
У Докилевой фингал на роже, она не может вести открытие!