Утром в день выборов Куарш Панака позволил своему чаю остыть. Его жена Мариек, только что закончившая свою Дворцовую смену, не испытывала подобных колебаний и выпила его за него, когда стало ясно, что он не собирается отрываться от экрана ради чего-то столь обыденного, как завтрак. Она также стащила свежие фрукты с его тарелки.
“Еще слишком рано проверять, - заметила она с набитым ртом.
“Я не проверяю результаты, - сказал он.
Во время выборов на НАБУ уже несколько десятилетий не было настоящего скандала, но Панака не собирался позволить, чтобы этот рекорд был побит на его глазах. Будучи капитаном королевских сил безопасности, он имел привилегию следить за тем, чтобы все шло без сучка и задоринки. На этот раз это было даже важнее: кандидат, чья защита была возложена на него, должен был победить. Панака был готов ко всему. Нужно было следить за толпами людей, и хотя силы безопасности были более чем способны на это, ему было любопытно, что может поймать голоньюс. Это было всегда лучше, чтобы иметь столько глаз, насколько это возможно.
“Я иду спать, - сказала Мариек.
Панака поднял на нее глаза. Она встала, и он взял ее за руку. Они работали в разные смены с тех пор, как его перевели в отдел по выборам в ожидании того, что может понадобиться новому монарху, и он скучал по ней.
- Спи спокойно, любимая, - сказал он.
- Пожалуйста, съешь что-нибудь, - ответила она и оставила его одного.
Панака послушно съел три кусочка со своей тарелки, и только он решил, что, возможно, все-таки проголодался, как зазвонил его личный коммуникатор.
- Панака, - сказал он, держа устройство на ладони. Изображение дрогнуло, и в его руке появилась знакомая фигура. - Он выпрямился. - Сенатор Палпатин?”
- Доброе утро, капитан, - сказал сенатор.
Обычно сенатор НАБУ возвращался домой, чтобы проголосовать, демонстрируя своему народу и Республике, что он серьезно относится ко всем своим обязанностям в демократической системе, но на этот раз его удерживали серьезные дела. Честно говоря, Панака скучал по нему. Все, казалось, шло более гладко, когда сенатор был рядом, и всегда шло, даже когда Панака все еще был клерком в законодательном офисе, а звезда Палпатина была на подъеме. Было удобно иметь надежных коллег.
- Мне жаль, что я связался с вами так рано, - продолжил Палпатин. - Позже будет голосование, которое я не могу позволить себе пропустить, но я хотел бы встретиться с вами сегодня, и боюсь, что из-за разницы во времени, когда мои дела в Сенате утихнут, будет слишком поздно.”