И если я поймаю одно, будет интересно.
У края города пара стражей Олэна прислонялись к столбикам с разрисованной палкой, которую они поднимали и опускали для проезжающих телег. Они посмотрели на меня и сделали запись в книге возле столбика.
Это было новым.
Перемен было слишком много.
Мою грудь невольно сдавило от их вида. Они были незнакомцами для меня, а я — для них. И это означало, что я каким-то образом была чужаком в единственном месте, которое я считала домом. Это место выросло без меня, его заняли не мои люди.
И я ощущала это и в лесу.
Это место когда-то было знакомым, как мое тело, а теперь стало чужим. От этого меня мутило, сердце ощущалось пустым.
— Элли!
Топот копыт по мягкой земле все еще удивлял меня. Такой звук редко можно было услышать в старом Скандтоне, но теперь я слышала лошадей все время.
Олэн подъехал на фыркающей лошади, ее дыхание вырывалось паром в прохладном воздухе. Лошадь закатила глаза, шагнула в сторону. Я подвинула груз, чтобы освободить руку, и поправила повязку.
— Тише, Цветочек, — Олэн похлопал кобылу по боку ладонью. Я все еще ощущала боль при виде него. Он вырос долговязым. Он был взрослым мужчиной. А я все еще была девушкой. Я была не в такт со всем миром. — Я не знаю, почему она от тебя так нервничает.
— Может, она слышала, что я — охотница, — я взглянула на лошадь. Наша неприязнь была взаимной. Каждый раз, когда я видела ее, я думала о единорогах Фейвальда и их гниющей плоти, свисающей со скелетов.
Олэн неловко рассмеялся.
— Ты знаешь, что в деревне уже нет этой роли, Элли. Я тут Рыцарь, и этот человек защищает деревню. Нам не нужно охотиться ради еды. Мы разводим овец и куриц, коров и коз. И нам не нужен Охотник для защиты. Все способные мужчины в Скандтоне в моем отряде. Тебе уже не нужно носить с собой лук.
Я поправила венки на плече, нахмурилась, когда они задели мои колчан и лук. Я не собиралась отдавать лук и стрелы. Не из-за Олэна. Ни для кого.
— Ты юная девушка, Элли. Дай нам защитить тебя. Нам всем стыдно из-за того, что случилось с твоей семьей.
— Конечно, — я впустила в голос сарказм.
Он говорил со мной свысока.
Снова.
Как в ночь, когда я пришла в дом его родителей и обнаружила его у камина, потягивающего чай в кресле.
— Мы с Хельдрой нашли для тебя место, Элли, — сказал он с улыбкой. — Дом моих родителей переполнен, и хоть моя мама любит общество, тебе нужно жить своей жизнью, раз ты вернулась.
— Я начну завтра чинить наш дом, — осторожно сказала я. Я не знала, как его чинить, но мне тоже не нравилось жить с Чантерами. Я нуждалась в своем пространстве.