Я убрал букву «Л» в карман куртки.
– Хотел бы я, Ксюх.
– Полный бред какой-то, вы чего?! – Макс говорил громче обычного – видимо, был всё ещё оглушён, – Какое ещё прошлое?! Ты это серьёзно, Лёх? Серьёзно?!
– Тихо вы. Смотрите. – Серёга кивнул в сторону платформы. Мы обернулись. Глаза немного привыкли к темноте, и теперь, слева, за платформой явно выделялась огромная чёрная тень. Тень искорёженного головного вагона…
– Проклятье! – Макс вскочил, и, схватившись за голову, нервно завертелся на месте, – Что ещё за хрень?! Какой-то фокус?! Или что?! Я не понимаю… Ни черта не понимаю. Не хочу! Не хочу! – он стукнул кулаком по стене, затем облокотился на неё рукой, уткнулся лицом в рукав. Его плечи затряслись.
Мой друг детства всё-таки сломался, завыл. Тяжело было видеть его таким. Но не он один здесь на грани срыва. Ксюха, судя по виду, напугана до полусмерти, и, наверное, только этот страх пока ещё и сдерживает её эмоции от выплеска. Серёга, хоть и пытается выглядеть спокойным, но внутри у него определённо непорядок, – это было видно по потухшему взгляду, по отсутствию никогда не сползающей с лица лёгкой доброй улыбки. Что же касалось меня, – я просто чуть раньше принял эту новую реальность, с трудом заставил себя поверить в неё и даже начал немного её понимать. И это понимание, только уже тем, что пришло ко мне раньше других, взвалило на меня тяжкий груз ответственности за них всех. И, возможно, эта ответственность и была сейчас тем единственным, что сдерживало меня от потери рассудка. Мне нужно было совладать с собой, чтобы думать.
– Серёга, Ксюх. Послушайте меня. Макс. Макс! – я потрепал его по плечу, – Слышишь?
Он шмыгнул носом и молча кивнул.
– Вот что я думаю… На этой станции действуют какие-то аномалии, так? – я старался говорить размеренным спокойным голосом. – Сначала я, там у эскалаторов, а потом мы все вместе видели то, что происходило тут много лет назад. Каким образом – непонятно.
Сначала я думал, что это какого-то рода видение, ну или вещий сон, только, наоборот, про прошлое. Поняли? Как будто мы только видим, что происходило, в своих головах. Но потом этот огрызок… Он тоже оказался там. И это (я достал букву "Л") отлетело в меня от стены в прошлом, а теперь оно здесь, вот в руке, ещё блестит.
– Ты хочешь сказать, что мы и эти вещи пере… Перемещаемся, что ли? – Ксюхе будто не хотелось произносить это слово.
– Ну, получается, что так. Здесь пропадаем, там появляемся. И наоборот. Перемещаемся. Именно физически.
Я выдержал паузу, чтобы дать им переварить сказанное, и продолжил: