Пока я на ощупь искал укатившийся в угол кабины фонарик, Макс покрывал приборы благим матом, несколько раз отчаянно стукнув по ним кулаками.
– Побереги-ка ты руки! – посоветовал ему я, включая фонарь. Луч показался уже не таким ярким, как прежде, заряд иссякал. Макс сжал губы и насупился, походя на обиженного на неодушевлённый предмет ребёнка.
– Ты же не собирался всерьёз запустить это? – с усмешкой сказал я, накидывая лямки рюкзака на плечи.
Но по его молчанию было понятно, что как раз-таки собирался.
– Ладно, идём, надо спешить. – я спрыгнул на шпалы и помог спуститься Ксюхе. Макс, ругнувшись, последовал за нами.
– Держитесь подальше от контактного рельса. Мало ли… – предостерёг он.
Мы двинулись в уходящую во мрак очередную неизвестность, стараясь держаться правой стороны. Под ногами зашуршал щебень. Кое-где над головой бугристыми сосульками свисали со свода успевшие сформироваться солевые сталактиты. С некоторых лениво капала вода. Поёжившись, я достал и натянул прихваченную шапку на уши, надел перчатки. Мысленно похвалил себя за предусмотрительность при сборе. Ксюха последовала моему примеру и тоже утеплилась. Макс лишь втянул голову в плечи и сунул руки в карманы джинсов. Туннельный воздух был ощутимо холоднее, чем на станции. Сквозило. От терпкого запаха креозота начала слегка кружиться голова.
Я переживал за Серёгу. Мне очень хотелось надеяться, что он цел и невредим, но я понятия не имел, как буду пытаться отбивать его, если вновь встречусь лицом к лицу с тем дьявольским отродьем в образе уродливой девочки. Я хорошо помнил нечеловеческую силу, которой та обладала. Вспомнились образы из её головы. Пещеры, клетка, крестьяне, факелы… Факелы! Сколько же тебе, сука, лет?
Внезапно свет от фонарика мигнул и стал ярче. Намного ярче обычного. Удивившись и обрадовавшись одновременно, я убавил яркость, чтобы сберечь заряд. Света меньше не стало. Странно. Я выключил фонарик. Свет не исчез.
– Лёша! – вскрикнула обернувшаяся назад Ксюха.
Я вздрогнул. И повернул голову.
– Вот же срань! – вырвалось у попятившегося Макса.
Позади зловещим светом единственной уцелевшей фары на нас смотрел головной вагон поезда.
Туннель содрогнулся, когда поезд пришёл в движение.
Я рефлекторно убрал ногу с рельса, когда тот завибрировал, и схватил Ксюху за руку. Не зная, что делать, мы медленно отступали назад, вглубь туннеля, таращась на надвигающуюся махину. Бетонные обломки, что лежали на пути, вагон, словно бульдозер, со скрипом раздвигал в стороны, попутно отряхиваясь от тех, что лежали на мятой крыше. Соскальзывая с краёв, они нехотя падали вниз, раскалываясь на части.