Блин, опять! Как же меня бесят эти вылизанные англоязычные обороты.
– …но, если всё в порядке, извините, что побеспокоил.
– Ничего, – вздохнула она. – Мне просто надо собраться с мыслями – и подумать, в каком ключе буду описывать события предстоящего уик-энда. На что обратить внимание в первую очередь.
– Точно всё хорошо?
– Да, нормально.
– У вас вид такой, будто вы сейчас расплачетесь.
– Так заметно? – Она выключила камеру и посмотрела на своё отражение в стекле дисплея. – Что ж, это моё личное дело. Сама как-нибудь разберусь.
– Ну удачи. Я пойду. До завтра.
– Подожди…
Я обернулся, собравшись уже вернуться к боксам.
Лайма смотрела на меня. И явно о чём-то думала.
– Вот скажи: чем ты мне планировал помочь, а? – спросила наконец. – Если даже ничего не знаешь о том, что на душе у человека?
Я пожал плечами. В крайнем случае забил бы в «Яндекс-поиск»…
– Понятно. Иди, значит. Куда хотел.
– Ну ладно.
И я ушёл. Тем более, что Игорь активно махал мне с другой стороны пит-лейна.
А у Лаймы-то явно какая-то беда. И, возможно, лучше и правда не лезть. Пусть сама решает, как поступить.
К тому же, она, как-никак, на три года старше Жумакина. Сама как-нибудь справится…
А у меня и своих проблем хватает.
* * *
Тем же вечером, Пярну
– Мих, а что тебя врач после каждого заезда к себе тягает? – внезапно спросил Троицкий. – И на московском этапе… И выезжать ты позже стал, и чаще на пит-лейн заворачивать… Случилось, что ли, чего?
Я оторвал взгляд от ноутбука, на котором через силу писал на псевдокоде[44] структуру интегрированного интерфейса для новой субверсии косогорского приложения LiveSmart, и обернулся к Никите. Тот сидел на кровати со смартфоном в руке и выжидающе смотрел на меня. В глазах у него была озабоченность.
– Тебе так интересно? – спросил в ответ, потирая макушку, под которой, казалось, вращались циркулярные пилы.
– Мих, я же вижу: с тобой что-то не так. Но ты как будто это от всех пытаешься скрыть. Но ты же себе только хуже делаешь! А у нас уже завтра начинаются финальные гонки!..
– М-да, скажи это Лайме… – пробормотал я.
– Что?
– Говорю: не кричи, а? И так голова тяжёлая… Ты уверен, что тебе это важно знать?
– А вдруг что-то с тобой произойдёт на трассе? Учти, Миха: мы тебя не бросим. Из нас ты стал самым крутым гонщиком, и мы хотим, чтобы у тебя и дальше всё было хорошо. Чего – по тебе – не видно!
– Ну ладно, – вздохнул я и выдал ему лайт-версию списка своих заморочек.
Какое-то время Никита молчал, обдумывая услышанное. Затем сказал:
– Осталось два дня, и сезон закончится. Тебе надо как-нибудь это дело вытянуть, чтобы достичь цели. Но без разницы, как всё пройдёт, – сразу ложись на операцию. Ты никому не сделаешь лучше, убив себя ради чемпионства – всего лишь, Мих! – в «Формуле»-четвёрке. Поверь, это того не стоит. В «Ф-1» ещё может быть, допускаю, но не здась. Мелковато как-то…