– Без тебя знаю…
Никита отложил смартфон, встал, выключил в комнате свет, подошёл к окну и распахнул шторы, уставившись в небо.
– Куда бы ты хотел пойти, Жумакин? В смысле – после этой «Формулы»? Мы, считай, на соревнованиях вряд ли больше встретимся: слишком разные у всех будут судьбы…
– «Евротрёшка», – ответил я, выключил ноут и также подошёл к окну. – Если повезёт. Если нет, то «Рено» или «V8»… А что?
– Послушай себя, Мих! Ты так просто об этом говоришь, словно это уже решённое дело! Думаешь, все, кто тут ездит, станут обязательно топ-пилотами? Да всего у нескольких вообще есть шансы куда-то пробиться! И ты один из них. Подумай о том, что бы ты мог сделать. Море возможностей, которые способны вывести тебя на вершину…
– А Атоев? Он тоже водит прям обалденно…
– Но он сейчас не станет чемпионом. А у тебя может получиться. Но это не так уж важно. Гораздо важнее, что чем лучше гоняешь, тем дольше сможешь это продолжать. Дольше будешь заниматься любимым делом. А это дорогого стоит.
Он поднял голову, глядя на мерцающую в вышине точку пролетающего спутника.
– Гонки как космос, Мих. И этим всё сказано. Подумай.
И он стал укладываться спать, а я продолжал стоять и с отрешённым видом всматриваться в чёрное беззвёздное небо.
* * *
Суббота, 19 сентября, утро
Проснулся я сам, без будильника, на полчаса раньше обычного времени. Сонливость вмиг ушла, как и не было, и даже голова болела не так сильно. На всякий случай съел одну из таблеток но-шпы, привезённых в обёртке от мыла, запил водой из бутылки на столике. Машинально отметил, что вода в номере кончается, нужно будет набрать из кулера, но решил заняться этим вечером, а пока – начать обычный гоночный день.
Быстро помылся, оделся, под похрапывание Троицкого вышел в коридор и направился вниз, в столовую.
Там было малолюдно: механики с инженерами также, видимо, только вставали или ещё дрыхли перед долгой напряжённой работой. Взглядом я нашёл Лайму – та сидела в дальнем углу и почти не ела; глаза у неё определённо были красноватые. То ли не выспалась, то ли плакала. Второе вероятнее.
Помня, что ей не понравилась моя вчерашняя назойливость, я взял себе завтрак и устроился чуть поодаль, через пару столиков, сделав вид, будто и вовсе не заметил журналистку.
Меня-то она точно увидела. Прошла мимо, неся на подносе практически нетронутую еду, коротко обронила:
– Good morning.
– Same for you, – откликнулся я, наворачивая за обе щеки.
В эту минуту у меня не имелось желания задумываться о её проблемах. Следовало набраться сил перед решающими заездами чемпионата.